– Уходите! – выкрикнул король То-ят. – Уходите и оставьте Мангани в покое.
– Мы уходим, – ответил человек-обезьяна, – но вам не следует бояться ни Тарзана, ни Золотого Льва. Мы – ваши друзья. Я сказал Джад-бал-джа, чтобы он никогда вас не трогал. Можете спускаться.
– Мы останемся на деревьях, пока он не уйдет, – сказал То-ят. – Вдруг он забудет.
– Ты трусишь, – презрительно бросил Тарзан. – Зу-то или Га-ят не боятся.
– Зу-то не боится ничего, – с бахвальством заявил огромный самец.
Без единого слова Га-ят неуклюже слез с дерева, на котором отсиживался, и, если без заметного энтузиазма, то, по меньшей мере, с легкой нерешительностью направился к Тарзану и Джад-бал-джа, Золотому Льву. Его сородичи пристально наблюдали за ним, ожидая в любую секунду нападения желтоглазого чудовища, которое изорвет его в клочья, а пока лежит возле ног Тарзана, следя за каждым движением косматого самца. Повелитель джунглей также наблюдал за огромным Нумой, ибо никто не знал лучше, чем он, что лев, как бы ни привык подчиняться своему хозяину, все же остается львом. За все годы их дружбы, с того времени, когда Джад-бал-джа был еще маленьким пятнистым пушистым комочком, и до сих пор у Тарзана ни разу не было повода сомневаться в преданности хищника, хотя и бывали моменты, когда он испытывал трудности в сдерживании кровожадных инстинктов зверя.
Га-ят подошел ближе. Маленький Нкима, чувствуя себя в безопасности на плече у хозяина, бранился и верещал, а лев, лениво моргая, глядел в сторону. Опасность, если таковая вообще существовала, миновала, – об угрозе предупреждал бы неотрывный, напряженный взгляд льва.
Тарзан шагнул вперед и дружески опустил руку на плечо обезьяны.
– Это Га-ят, – сказал он, обращаясь к Джад-бал-джа, – друг Тарзана; не обижай его. – Он произнес эти слова не на человеческом языке. Может, выбранное им средство общения вообще нельзя назвать языком, однако и лев, и большая обезьяна, и маленький ману поняли его.
– Скажи Мангани, что Тарзан – друг маленького Нкимы, – заверещала обезьянка. – Пусть он не обижает малыша Нкиму.
– Пусть будет так, как сказал Нкима, – обратился к Га-яту человек-обезьяна.
– Друзья Тарзана – друзья Га-ята, – ответила большая обезьяна.
– Вот и хорошо, – произнес Тарзан. – А теперь я ухожу. Передай То-яту и остальным, о чем мы договорились, а также скажи им, что в этой стране, на земле Тарзана находятся чужаки. Надо установить за ними наблюдение, но только так, чтобы они вас не заметили, ибо это могут быть плохие люди, у них есть грозовые палки, которые извергают смерть вместе с дымом и страшным шумом. Тарзан сейчас идет узнать, почему эти люди пришли в его страну.
* * *
После отбытия экспедиции к Опару Зора Дрынова избегала Джафара. Она почти не выходила из палатки под предлогом головной боли. Индус же не предпринимал никаких попыток встретиться. Так прошел первый день. Наутро второго Джафар вызвал вождя аскари, оставленных для охраны лагеря и добычи пропитания.
– Сегодня, – сказал Рагханат Джафар, – хороший день для охоты. Все приметы свидетельствуют об этом. Отправляйтесь-ка в лес, прихватив всех своих людей, и не возвращайтесь до захода солнца. Если вы это сделаете, вас будут ждать подарки, помимо того мяса, которое вы добудете и сможете съесть. Ты понял?
– Да, бвана, – ответил чернокожий.
– Возьмете с собой мальчишку-слугу белой женщины. Он здесь не понадобится. Мой бой останется готовить для нас еду.
– А вдруг мальчишка не захочет пойти? – предположил негр.
– Вас много, а он один; но женщине не говорите, что вы его забираете.
– А что за подарки? – поинтересовался вождь.
– Отрез материи и патроны, – ответил Джафар.
– И ятаган, который вы берете с собой в походы?
– Нет, – ответил Джафар.
– Плохой нынче день для охоты, – протянул чернокожий, отворачиваясь.
– Два отреза материи и пятьдесят патронов, – посулил Джафар.
– И ятаган.
Наконец после долгих препирательств сделка была заключена.
Вождь собрал своих аскари и велел им готовиться к охоте, ссылаясь на приказ коричневого бваны, но про подарки не обмолвился ни словом. Когда все было готово, он послал одного из своих людей за слугой белой женщины.
– Ты будешь сопровождать нас на охоте, – сказал тот бою.
– Кто это решил? – недоверчиво спросил Вамала.
– Коричневый бвана, – ответил главарь Кахия. Вамала засмеялся.
– Я подчиняюсь приказам моей госпожи, а не приказам коричневого бваны.
Кахия бросился на него, заткнул рот растопыренной пятерней, а двое аскари вцепились в Вамалу с обеих сторон.
– Будешь подчиняться приказам Кахии, – сказал главарь, и воины наставили на задрожавшего юношу охотничьи копья. – Итак, пойдешь с нами на охоту?
– Пойду, – прошептал Вамала. – Я просто пошутил. В то время как Зверев вел экспедицию к Опару, Уэйн Коулт, которому не терпелось присоединиться к основной группе заговорщиков, подгонял своих людей, чтобы поскорее выйти к лагерю. Главные заговорщики прибыли в Африку через разные пункты, чтобы не привлекать слишком большого внимания своей численностью. Согласно этому плану, Коулт высадился на западном побережье, проехал поездом короткое расстояние вглубь материка до конечного пункта строящейся железной дороги, откуда отправился пешком в долгий и трудный путь; и теперь, когда до места назначения было уже рукой подать, ему не терпелось поставить точку – на данном отрезке своего путешествия. К тому же, он горел желанием познакомиться с главарями этого рискованного предприятия. Пока же единственным, кого он знал, оставался Питер Зверев.
