Обезьяны разошлись по одному или по двое-трое, но никто из них не заходил слишком далеко – туда, где можно не услышать сигнала опасности.
Кала медленно брела в восточном направлении по тропе, протоптанной слонами, обыскивая попадавшиеся на пути полусгнившие стволы в поисках вкусных жучков и грибов. Вдруг она услышала странный, совсем тихий звук и насторожилась. Тропа, по которой она шла, не сворачивала никуда на протяжении примерно пятидесяти ярдов, и в конце этого естественного, покрытого листвой тоннеля Кала увидела фигуру странного существа, двигавшегося ей навстречу. Это был Кулонга.
Кала не стала долго ждать: она тут же развернулась и быстро двинулась в противоположном направлении по той же тропе. Она не бежала: просто все в ее племени предпочитали обойти возможную опасность стороной, если только не были сильно возбуждены.
Кулонга пошел за ней следом. Он почувствовал мясо. Если убить это животное, можно потом пировать весь день. И он поспешил вперед, готовый в любой момент метнуть копье. Тропа повернула, и Кулонга снова увидел Калу в конце еще одного прямого участка. Он поднял руку с копьем, его мускулы напряглись под гладкой кожей. Рука рванулась вперед, и копье полетело в Калу. Однако бросок был неточен: оружие только оцарапало ей бок.
Издав вопль гнева и боли, обезьяна обернулась к своему обидчику. И тут же затрещали деревья под весом ее соплеменников, спешивших на этот вопль. Кала ринулась на человека, и тогда Кулонга с невероятной быстротой сдернул с плеча свой лук и наложил на него стрелу. Оттянув тетиву, он пустил отравленное оружие в сердце огромной обезьяны.
С предсмертным криком Кала повалилась вперед прямо на глазах изумленных сородичей.
С ревом и визгом обезьяны кинулись за Кулонгой, но осторожный дикарь уже бежал по тропе со скоростью испуганной антилопы. Он знал о свирепости этих волосатых лесных людей, и его единственным желанием было удрать от них как можно дальше.
Обезьяны преследовали Кулонгу, перепрыгивая с дерева на дерево, довольно долго, но в конце концов постепенно отстали от него и вернулись к месту трагедии.
Тем временем Тарзан, сидевший на пляже неподалеку от своей хижины, услышал отдаленные звуки какого-то столкновения, он понял, что это голоса членов его племени, и поспешил на зов.
Добежав до места, он увидел, что все племя собралось вокруг тела его убитой матери.
Скорбь и гнев Тарзана были безмерны. Он снова и снова выкрикивал свой ужасный боевой клич. Он колотил себя в грудь кулаками, а потом упал на тело Калы и бурными рыданиями облегчил тяжесть своего оставшегося одиноким сердца. Он потерял единственное в мире создание, которое проявляло к нему любовь и привязанность.
Что из того, что Кала была свирепой и уродливой обезьяной? Для Тарзана она была и добра, и прекрасна. На нее он изливал, сам того не понимая, всю почтительную любовь, которую обычный английский мальчик адресовал бы своей матери. Но Тарзан не помнил и не знал другой матери, и Кале досталась та любовь, которая по праву принадлежала бы прекрасной леди Элис, будь та жива.
После первого приступа скорби Тарзан взял себя в руки и разузнал у тех членов племени, которые стали свидетелями убийства, что же произошло. Им удалось объяснить приемышу Калы главное: странная, лишенная растительности черная обезьяна с перьями, растущими прямо из головы, послала Кале смерть из тонкой ветки, а затем убежала с резвостью оленя Бары в ту сторону, где восходит солнце.
Тарзан не стал ждать. Он вскочил на дерево и помчался по ветвям через лес. Он знал все изгибы слоновьей тропы, по которой убежал убийца Калы, и потому сумел коротким путем через джунгли догнать черного воина, вынужденного следовать за всеми поворотами этого пути. На поясе у Тарзана был охотничий нож, а на плечах – свернутая кольцами веревка, сделанная им самим. Не прошло и часа, как он снова добрался до тропы и, спустившись вниз, внимательно исследовал землю. На мягкой грязи берега ручья он обнаружил следы, подобные которым оставлял только он сам, но эти следы были крупнее.
Сердце Тарзана забилось. Неужели тот, кого он выслеживает, – человек, такое же существо, как и он?
На берегу было два ряда следов, и они вели в противоположных направлениях. Значит, тот, кого он преследует, прошел по этой тропе сначала туда, а потом обратно. Разглядывая следы, Тарзан заметил, что один был совсем свежий, а это значило, что цель близка.
Тарзан снова взлетел на дерево и бесшумно понесся над тропой. Не успел он преодолеть и мили, как увидел черного воина, стоявшего на небольшой лужайке. В руке у него был тонкий лук, на который он накладывал одну из своих смертоносных стрел. А перед ним, на другой стороне полянки, пригнув к земле голову, стоял кабан Хорта, и пена капала с его страшных клыков. Он был готов напасть.
Тарзан с удивлением разглядывал странное существо, стоявшее прямо под ним, – столь похожее на него самого и в то же время отличающееся лицом и цветом кожи. В книгах Тарзан видел изображения того, кого называли словом «негр», но мертвые, невыразительные рисунки не шли ни в какое сравнение с этим гладким, полным жизни телом, словно выточенным из черного дерева. Человек стоял с луком наготове, и Тарзан вспомнил, что так выглядит в книгах «лучник».
