Тарковские. Осколки зеркала - [43]

Но вопреки этому обескураживающему сообщению Афанасия Ивановича кое-что сохранилось. Есть приведенное выше «Заключение», есть протоколы показаний Михалевича и Тарковского, есть так называемый «Обзор, написанный рукою обвиняемого Дудина во время содержания его под стражей в Елисаветградском Тюремном замке и составленный по показаниям его, Евгения Хороманского и Виктора Верняковского во время совместного их содержания».

Выдавали товарищей трое из арестованных (Хороманский, Верняковский, Дудин), а Евгений Чикаленко в «Воспоминаниях» называет и четвертого – служащего земства Дьяченко.

Благодаря усердию художника Дудина, подробно написавшего о работе Елисаветградского кружка самообразования, в конце февраля 1883 года переименованного в Елисаветградский народовольческий кружок, я узнала подробности противоправительственной деятельности дедушки Александра Карловича. Как тут не возникнуть крамольной мысли о пользе предательства!

Если же говорить серьезно, то во всей драматической истории провала кружков мне интереснее всего понять мотивы предательства Хороманского и Дудина – «главных» предателей. При этом надо учесть, что в восьмидесятые годы в Елисаветграде физических воздействий на подследственных не допускалось.

История Евгения Хороманского, о котором сложилось мнение как о «легкомысленном, неустойчивом молодом человеке, которого рабочие иначе чем “Женька” не называли»[27], – это история слабого человека, не выдержавшего давления и угроз следователей и позже раскаявшегося в своей слабости.

Хороманский – дворянин, интеллигент, учился в реальном училище, но курса не окончил. Арестованный одним из первых по делу народовольческого кружка, он находился сначала в елисаветградской тюрьме. В городе скоро стало известно, что он выдает своих товарищей, и когда через пять месяцев он выходит на свободу, никто из знакомых не здоровается с ним. Говорят, что он и Дудин, тоже выпущенный из тюрьмы, находятся в постоянной связи с жандармерией. Хороманский уезжает в Харьков, где жандармы обещали ему работу, но обещанного места не получает.

И Хороманский и Дудин были уверены, что за свое сотрудничество с жандармами они получат свободу. Но через год с небольшим их вновь арестовали и отправили в Москву, в Бутырскую тюрьму, где содержались подследственные елисаветградцы.

В Бутырках Евгений Хороманский написал письмо своим бывшим друзьям – оно было передано тайком из Северной башни будущему автору книги «Ненастоящая тюрьма» Коцюбе[28]. Вот отрывок из письма Хороманского: «Я был арестован. Описывать вам возмутительные сцены выпытывания, запугивания я не буду, так как они хорошо известны каждому из вас; но то, что на взрослого здорового человека не оказало бы влияния, на мне не могло не отразиться самым гибельным образом.

Вышедши на свободу после пятимесячного заключения, я был вполне уверен, что избавился от каторги и, к стыду своему, радовался. Но это было только на первых порах. Долго обманывать самого себя, успокаивать нелепыми афоризмами было невозможно. Начались мучения, вызываемые угрызениями совести, которые возрастали по мере возвращения сознания, овладевшего мною…

Как ни странно, но я был способен ходить к жандармам, с непонятным для меня цинизмом я смеялся над тем, чему недавно поклонялся… Мои действия не были у меня проявлением свободной воли. Это было одно из проявлений гипнотизма…»

В конце письма Хороманский просит у товарищей прощения за свой иудин грех.

Когда Евгений Хороманский вернулся из ссылки на родину – он отбывал ссылку в Енисейской губернии и был отпущен досрочно, – от него отвернулись решительно все. Он был вынужден уехать из Елисаветграда и умер вскоре от разрыва сердца в городе Каменец-Подольске.

Трагическая и старая как мир история. История предательства, раскаяния и гибели…

С Самуилом Дудиным дело обстояло иначе. Вот его характеристика из статьи «Народовольческие кружки (1879–1884)»: «Дудин стоит того, чтобы сказать о нем несколько слов. Крестьянин по происхождению, с несомненными организаторскими способностями, художник, человек, который исполняет хорошо и точно всякое дело, за которое возьмется, – это была натура с несколько скептическим настроением. Народовольчество его не удовлетворяло. В последнее время он весь входит в изучение Маркса, делает длиннейшие выписки и вырабатывает странную теорию. “Настоящий социализм будет, он придет мирным путем и последовательно. Революция вредит только социализму”».

Об этой теории Дудина рассказывает А.И.Михалевич в своем «Очерке революционного движения восьмидесятых годов в городе Елисаветграде»: «Настоящий социализм, по его (Дудина) мнению, должен распространиться последовательно и мирным путем. Все насильственные действия, все идеи переворота и революции крайне вредны для распространения социализма, и самые опасные враги – это революционеры. Поэтому для будущего торжества социализма их нужно уничтожать всеми способами. И он, Дудин, начинает эту борьбу и отдает в жертву своих товарищей, прочищая таким образом путь для социализма. Он в это время читает Маркса и делает из него длиннейшие выписки и в то же время, обладая колоссальной памятью, сообщает жандармерии всю фактическую сторону революционеров и соприкасавшихся с ними лиц, в общем до 120-ти фамилий, дает тонкие характеристики. Он не щадит и себя, отлично зная, что пострадать ему не придется. Не довольствуясь этим, он составляет очерк революционного движения в гор. Елисаветграде, очень ценный документ по своей обстоятельности и детальности. Мало того, он рисует на память портрет члена харьковской организации, жившего несколько месяцев в Елисаветграде и руководившего кружком. Этот портрет должен был служить для ареста последнего, так как его фамилия была неизвестна. Дудин выдал и рабочий кружок, т. к. он был связью между народовольческим и рабочим кружком…»