Тариф на лунный свет - [37]

То, что должно произойти нечто худшее, чем то, что со мной бывало, я поняла, свернув в узкий, скудно освещенный проход, который ведет от улицы к парку и оттуда в маленькую еловую рощицу, где я собиралась свое хилое деревце скромно предать земле по соседству с его собратьями.

Между тем там имеется и узаконенное кладбище для отслуживших рождественских елок. Это мне известно, ведь в этом районе я живу уже около десяти лет.

Я шагала по мрачной тропинке, когда навстречу мне вышла парочка. Рука об руку, тихо, как и положено, беседуя. Желая остаться незамеченной, я подняла елку, чтобы ее жалкая, голая верхушка хоть немного закрыла мое лицо. Конечно, лучше обнимать мужчину, чем елку. Но чего нет, того нет. С этим надо смириться. Опустив глаза, уже почти миновала парочку, когда меня, подобно удару грома, поразил голос:

— Кора?

Я выглянула из-за своего дерева. И оцепенела. Где та пропасть, которая бы разверзлась, чтобы из милости поглотить меня? Здесь, пожалуй, надо напомнить, какой у меня был вид: ночью, босая, в поношенном платьице стою в парке, держа в правой руке остов елки, на котором еще висят остатки серебряного дождя и который лишь едва прикрывает мое красное от стыда лицо. Я сделала единственное, что можно сделать в подобной ситуации. Притворилась, будто ничего не случилось.

— O, хэлло, Даниэль! Как дела?

Мой расчет отчасти оправдался. Ута Кошловски даже улыбнулась мне своей тонкогубой улыбкой. При этом она, конечно, с изумлением смотрела на женщину, которая в разгар лета расхаживает с рождественской елкой в руках.

— Э-э… Спасибо, хорошо.

Даниэль поспешно убрал руку с отталкивающе узких плеч Уты.

Только не дать им ничего заметить, оставаться сооl. Не терять самообладания. Не давая им опомниться, я дружелюбно кивнула.

— Ну, тогда желаю доброго вечера, — бодро воскликнула я и продолжила свой путь с таким достоинством, какое вообще было возможно сохранять в подобных обстоятельствах.

Мне кое-как удалось приволочь елку к месту ее последнего упокоения (или это она меня приволокла?). Там я уселась на пенек, растерянно оглядела ноги и признала, что в голове у меня полная сумятица.

Взаправду ли все это? Ута Кошловски в объятиях человека, телефонного звонка от которого я жду часами? Я эпилирую ноги, обременяю моих лучших друзей любовным бредом, умоляю телефон зазвонить, а тем временем д-р Даниэль Хофман теплым вечерком прогуливается рука об руку с третьесортной, непомерно тощей телевизионно-мыльной занудой?

И все же у меня хватило самообладания приложить к глазам полу платья, чтобы с ресниц не потекла тушь, когда я начну реветь.

Я вскочила и за те пятнадцать минут, что шагала через парк, пережила четыре классические фазы процесса расставания:

1. Фаза нежелания признать очевидное.

Ну конечно же, все очень легко объясняется. Даниэль собирался сегодня вечером расстаться с Кошловски, чтобы, позвонив наутро, предложить мне, женщине незамужней и свободной от обременительного прошлого, стать его супругой.

Ничего не значит и то, что в такой поздний час он обнимал ее за плечи. Между ними давно все выяснено, а это — всего лишь жест утешения, сочувствия, знак былых связей. Я могу спокойно отправляться спать.

2. Фаза извержения ярости.

Какая низость! Потрясающий идиот! Тупица! Все так типично, так невероятно типично, трусливо, недостойно и так по-мужски. Скрыть от меня свою грязную связь с Утой Кошловски, заморочить голову, переспать, как полагается, — норматив выполнен! — и потом вернуться обратно в привычную койку.

Пока я подбираю имена нашим нерожденным детям и решаю, будем ли мы их крестить, этот пижон давно уже сдал меня в архив под рубрикой «Оригинальная ночь с коренастой брюнеткой».

И я позволила какому-то вонючему сухарю-эскулапу так злоупотребить собой! Пусть и на краткий миг, подарила счастье приключения! Позволила ему за свой счет почувствовать себя живым!

Отделаю бритвочкой его «бээмвуху» да наклею ему на заднее стекло силиконом всякие смешные плакатики вроде «Просьба не сигналить, водитель мечтает о „Шальке-О4“[44] или «Я торможу также для мужчин». Пошлю ему домой с курьером упаковку с виноградом трехмесячной давности и тучей фруктовых мушек. Дам от его имени объявление с телефонным номером: «Чувствительный и преданный научный работник ищет подходящую жену. Внешность не имеет значения. Просьба звонить по телефону…»

Я отомщу за себя, д-р Даниэль Задница-Хофман. Тебе хотелось бурного и короткого приключения? Это приключение окажется более бурным и не таким коротким, как ты надеялся. Ты видел «Опасные связи» с Глен Клоуз? Горе твоим яйцам, если у тебя есть хоть одно!

3. Фаза изживания боли.

Никто меня не любит. Как я могла даже в мечтах вообразить себе, что этот ладно сложенный, интеллигентный, красивый, остроумный, хорошо зарабатывающий человек мог отнестись ко мне всерьез! Ко мне! Это же смехотворно. Я женщина, которую только лентяй не обманет. О которой в веселом мужском кругу можно рассказать, начав такими словами: «Как-то была у меня одна особенно забавная, которая…»

Никто не желает при мне остаться. Я вечно покидаемая. Даже Сашей. Впрочем, пусть последнее и не совсем верно, но подобные детали не играют в такие моменты никакой роли. Так, во всяком случае, я чувствую. На вершине моей половой зрелости, в возрасте, когда я надеялась пережить свой первый вагинальный оргазм, моя любовная жизнь пошла прахом.