Тарбаганьи приключения - [4]

Но сегодня он все-таки осмелился. Ведь обидно! Он раскапывал нору, он полдня терпеливо ждал. И он не виноват, что тарбаган слишком крупный. Если бы вылез малолеток, вот тогда бы уж... Э-эх!..

Беркут приблизился. В какое-то мгновение его крыло неосторожно пересекло те самые лучи солнца, которые падали на тарбагана. Почувствовав прикосновение зловещей тени, зверь встрепенулся, вскинулся и увидел птицу.

Во всякое другое время тарбаган мгновенно нырнул бы в нору. Он и теперь невольно рванулся, чтобы скрыться. Но внизу - вода. Тоже смерть.

И он сделал выбор. Он остался на посту. Он перевернулся на спину, обнажил мощные резцы и выставил перед собой колючие лапы.

Увидел корсак: беркут метнулся вниз, прорезал крутую дугу над лежавшим зверем. И - тум! - глухой удар послышался.

Но что это? Черные перья посыпались, как пепел после пожара. Скривилась четкая линия хищного полета, и птица, снова поднимаясь, с явной неуверенностью замахала крыльями.

Вот так история! В тот самый момент, когда страшные когти должны были, как кривые ножи, убийственно резануть тарбагана, он успел извернуться и нанес молниеносный удар в грудь беркута. Смелый выпад! Но старик, поглощенный неравной битвой, уже не в состоянии был заметить, что из-за резкого движения его тело сдвинулось и перестало прикрывать нору. Опять вода полилась вниз, и напрасным бы оказалось геройство, если б на помощь отцу в эту минуту не спешил Кадыр.

Чужая стычка разожгла и корсака. Прижимаясь к земле, змеей он устремился к тарбагану. Тот встретил его громким, хриплым тявканьем и оскалом резцов: остановись!

Корсак дрогнул и, припав на все лапы, замер в нескольких метрах от норы.

В это время пострадавший беркут в небесной синеве выделывал нервные виражи. Он вовсе не собирался отказываться от незадавшейся охоты и вновь примеривался к нападению.

Но странное дело: когда на склоне горы неподалеку друг от друга увиделись ему уже два зверя, он, кажется, смутился. Вытягивая шею, он вглядывался то в тарбагана, то в корсака, как бы прикидывая, какое их разделяет расстояние.

Он наконец снизился - наверное, для того, чтобы лучше оценить обстановку, - пролетел над склоном, и, когда его тень проскользила сначала по корсаку, потом по тарбагану, каждый из зверей по-своему ответил на это выражением готовности к сопротивлению.

Что же получалось? Двое против одного?

Нечестная игра! Обиженно зашлепал беркут крыльями и полетел прочь, на свой любимый наблюдательный пункт, на дальнюю скалу.

А звери - грызун и хищник - остались один на один.

И как это так сделалось, что вместе с отступлением беркута кровожадная решимость корсака уменьшилась ровно вдвое? Словно он потерял союзника!

Тарбаган же, наоборот, преисполнился уверенности. И от одержанной победы, и от того, что как раз почувствовал под собой теплый бок будущего Кадыра. Так и не решился хищник напасть!

Вскоре наступил вечер. Грянул мороз и пресек настойчивость ручьев. А за ночь звери накопали много земли и надежно замуровали нору. Метра, наверное, на три забили коридор твердым, утрамбованным грунтом. Никаким ручьям не размыть.

4

Стоял июнь. Уже зеленели вовсю долины и горбатые склоны гор, скалы просохли и не казались мрачными, а белый снег, лежавший на самых вершинах хребтов, сиял так ослепительно, что даже не верилось, что он холодный.

Однажды на тропинке, пробиравшейся среди огромных камней по берегу маленькой речки, встретились двое людей: мальчик-казах Ачжок и пастух верхом на узкоглазой монгольской лошадке.

Пастух издалека увидел мальчишку и остановился: он ехал разыскивать отбившуюся от стада овцу и хотел спросить Ачжока, не видел ли он ее.

Мальчишка же заметил пастуха не сразу. Он так торопился и так был занят какими-то своими мыслями, что ни по сторонам, ни вперед совсем не смотрел. Он поэтому встал как вкопанный, когда наткнулся на всадника, загородившего тропинку. В руках у него пастух увидел мешок, набитый чем-то кругловатым и, кажется, шевелящимся.

- Салам-алейкум, - опомнясь, сказал Ачжок.

- Хмы, - ответил пастух и вопросительно посмотрел на странную ношу мальчика.

- У меня тарбаган, - похвалился Ачжок.

- Хмы, - сказал пастух и пожал плечами.

- Я его сам поймал!

- Хмы.

- Хотите посмотреть? Вот! - И мальчик, подойдя к пастуху, приоткрыл мешок.

Пастух долго смотрел сверху вниз, потом переложил плетку из правой руки в левую и освободившейся правой рукой полез под фуражку - в затылке почесать.

Ачжок смотрел на него с надеждой; ему, видно, очень хотелось, чтобы его похвалили.

- Хмы, - наконец сказал пастух. - Он весьма маленький. Конечно, у него мягкое мясо... Но мало! А шкуры хватит только на одну рукавицу... ну, и еще на один палец для второй рукавицы. Ты поспешил с ловлей, надо было дать ему вырасти.

- Но я поймал его не для мяса...

- Хмы? - удивился пастух.

- Я буду его учить. Разным фокусам! А потом... подарю в зоопарк!

После этих слов Ачжока пастух перестал смотреть и мешок, переложил плетку опять в правую руку и, подняв голову вверх, будто интересуясь, не появились ли на небе тучи, скапал:

- Однако ты еще глупый. Овцу не видал?