Тарасик - [11]

Что там, за этой дверью?.. Лестница черного хода, подвал, квартира?..

Недолго думая, папа Тарасика открывает стальную дверь, ключом, который прихватил с собою из «Госэнерго».

Дверь распахивается. Перед монтерами маленькая чистая комната. Хозяева странного дома — электрические машины.

… Машины, машины — большие и маленькие. Они выкрашены в серо-голубой цвет, и на одной из них нарисована красная стрела: «Осторожно — опасно для жизни!» В этой машине заперт ток высокого напряжения.

Осторожнее, осторожнее, монтеры! Помните о правилах технической безопасности. Иначе как бы о вас не сказали товарищи: «Хороший был паренек… Но он забыл о правилах техники безопасности, неосторожно дотронулся до машины с током высокого напряжения и сгорел на работе!»

…Встретив монтеров, хозяева тихой и чистой комнаты — голубые машины и аппараты — рассказывают им на своем языке, понятном только электротехнику, где именно перебит кабель, по которому бежал электрический ток.

Электрокабель находится глубоко под землей. Для того чтобы заменить поврежденный кусок новым и прочным, должна подоспеть на место аварии машина — компрессор. Она раздробит асфальт, пробуравит землю. На место аварии прибудут рабочие и мастер-электротехник.

Когда старый кабель заменят новым, его опять засыпят землей и зальют асфальтом.

Хорошо. А как же быть с поликлиникой? Как быть с больными, которые сидят в коридорах и ждут, чтобы снова зажглась над рентгеновским кабинетом надпись: «Вход воспрещен».

Что делать монтерам? Как им дать побыстрее свет поликлинике?

Монтеры втаскивают в комнату, где живут электрические машины, тяжелый шланг.

Один его конец они прикрепят к той комнате, где электрические машины, а другой протянут к рубильнику — во двор.

Как только подведут к рубильнику второй конец тяжелого, плохо подвижного шланга, в поликлинике загорится свет.

Загорелся свет. Заработал рентген. Желтый и теплый круг света лег на стол в кабинете заведующего поликлиникой.

Видно, шланги и есть электрическая скорая помощь?

Да. Они, как укол, который быстро сделали больному, чтобы поддержать работу его ослабевшего сердца.

Но лечиться по-настоящему больной станет только потом. Только ночью проложат люди под землей кусок нового кабеля, и полетят во все стороны искры от машины — компрессора.

Только ночью будет накрепко закончен ремонт. Навсегда. На всю жизнь.

До новой большой или маленькой аварии.

А город уже не белый. Он синий. Зашло солнце. Зажглись на вечерних улицах первые огни.

Фонари горят и окошки в домах… Целая цепочка огней.

Свет сияет в окнах кино. В магазинах. В столовых.

Весь район, в котором работает папа Тарасика — монтер Искра, залит ярчайшим электрическим светом. Свет отражается в снегу. Снег блещет.

Свет! Электрический свет!

Монтеры из «Госэнерго» отвечают в своем районе за каждый фонарь, за каждый дом, за каждое не зажегшееся окошко.

В кармане у папы Тарасика лежат ключи от электрической будки, которая называется «трансформаторной».

Он может много! Он может — свет!

Но в кармане папы Тарасика кроме ключей от электрической будки, которые он сдаст своему сменщику, лежат другие ключи — ключи от собственного дома.

Папа едет в автобусе номер четыре. Он возвращается домой.

Быстро шагает по улице папа Тарасика. Чем ближе он подходит к своему дому, тем быстрее идет по улице.

Вот лестница. Он поднимается по лестнице и перепрыгивает через четыре ступеньки. Он открывает дверь своим ключом.

В квартире пусто. И тихо. И холодно.

Окошко в комнате распахнуто настежь.

Сам не зная, что делает, папа подбегает к окну и чуть не сваливается вниз.

Нет под окном Тарасика. Под окном лежит снег.

Забыв закрыть за собою дверь, папа Тарасика выбегает на улицу.

Глава седьмая

…Но что же стало с Тарасиком?

Возьмем наш потайной фонарь. (Вы помните? Он может нам осветить все на свете, даже то, о чем думает человек; даже то, как он живет далеко от нас, за стеклами и дверями своего дома; он может помочь нам взлететь и вернуться назад; он может увидеть то, что было и что еще будет.)

Взлетай, фонарик!

Вот видите? Его свет тихонько лизнул дверь парадной; мигая и вздрагивая, он пошарил во всех углах коридора.

Вот она — перевернутая качалка. Вот тарелка с молочной лапшой.

Тарасик надевает шапку, пальто и варежки.

Громко хлопая по ступенькам, он быстро спускается с лестницы своего дома.

Перед Тарасиком большая, широкая улица. По улице идут люди. По мостовой проезжают трамваи и троллейбусы.

А по двору, около дома Тарасика, бегает мальчик Азарий. Он волочит за собой на бечевке жестянку из-под консервов.

— Глазарий, дай потаскать, — раскрывши рот и останавливаясь на пороге дома, просит Тарасик.

Азарий притворяется, будто не слышит Тарасика.

Как только Тарасик выходит во двор, Азарий-Глазарий принимается еще шибче бегать взад и вперед по асфальту: видать, для того, чтобы еще громче затарахтела жестянка, чтобы еще въедливей сделался ее металлический голосок — пронзительный, похожий на шаркающий шаг больших башмаков, подбитых гвоздиками, заунывный и распрекрасный, как звук крутящегося колеса точильщика.

— Потаскать! — чуть дыша говорит Тарасик.

Но Глазарий смотрит куда-то поверх его головы. Он не видит Тарасика.