Тара - [40]

- Что с тобой, чучело? Печеньем подавился? - миролюбиво поинтересовался ведьмак, давно ждущий подобного поведения от подопечного.

- Уйди, смертный! Не тебе меня утешать! - огрызнулся великий дух.

- И не собираюсь, - стоявший на четвереньках Вимер повыше приподнял зелёное покрывало, длинной бахромой доходившее почти до пола, и улыбнулся. - Просто я в город вылазку делал, мороженого купил. И оно скоро растает. Станет совсем-совсем невкусным. Вылезай. Знаю, хочется! Поешь, тогда решим, что с тобой делать, и как помочь.

- Помочь? - захохотало, нет, скорее по-совиному заухало существо, смешно разевая пасть. - Помочь, когда ты сам сказал - она мертва?! Я обречён на долгую даже по эльфийским меркам жизнь в этом теле! Меня невозможно убить! Я сам нарывался, лез под мечи, пули и под колёса вонючек! Они не берут меня! Причиняют боль и страдания, но не убивают!

- Интересно, - ведьмак встал, отряхнул руки и колени, поставил большой даже для взрослого сладкоежки стаканчик на пол и вышел в соседнюю комнату.

Там, маявшийся от скуки эльф по совету её величества отращивал усы, ибо Аллвада заметила, что с ними он выглядел бы куда как более мужественно.

- В тебе есть примесь человеческой крови, но она тебя красит. Безусый человек - обыденно. А вот эльф с усами - занятно, ново и интригующе, - рассмотрела она его в первый день знакомства.

От безделья мальчишка ухватился за идею и принялся экспериментировать. С помощью заклинания он привёл в порядок шевелюру, сделав её чуть короче прежней. Кисточки на ушах шикарней прежних наворожил. Мало того, он второй день не отходит от стоящего на столе зеркала, все глаза проглядел на растительность над верхней губой, привыкает к своей новой внешности. Где дальше будет шерсть отпускать? Подшутить что ли? Не стоит, и так нервный, ещё заведётся, мороки с ним не оберёшься.

Бедный глупый мальчик, королева же "презренная человечка", мать троих детей, не факт, что вдова, хотя очень этого хочет. Для парня просто непростительная старуха, кокетка ещё та. А он попался, пусть ещё не понял этого. Вот умора!

А вот девочка её, портниха-южанка, к удивлению ведьмака оказалась чародейкой с небольшими задатками ведьмы. Жаль, пятном родимым не отмечена, иначе не пропустили бы служители богов, забрали из семьи, уберегли от участи всю жизнь другим кланяться.

Не учёная в Академии, нахватавшаяся знаний по верхам от полоумного старика-приживалки при отцовом замке да у своего неверного любовника, она сумела смастерить обманную личину Аллваде, позволившую бежать из дворца. Она, вчера вечером сварив пахучее зелье для "бедной учёной крыски", избавила Руваса от аллергии на эльфов (хотя ведьмак и чародей бились с этой проблемой не один день).

Вимер исподтишка наблюдал за действиями Мьеранцы, дивясь и вглядываясь своим особым зрением - не шпионка ли? Нет, обычная дикарка, тощая, словно кузнечик, подвижная, поёт без устали, настроением изменчива, точно тёмное пламя на жертвенном алтаре. Рувас вчера весь вечер крутился у её ног, благодарил, ластился преданной собачонкой, выпрашивая очередную порцию щедро закупленного печенья. Позвать ли её сейчас - великого духа к сотрудничеству уламывать?

Звать не пришлось. Она явилась сама, сообщив, что госпожа тоже готовится их навестить, села в уголке, разложила шкатулку с нитками, взялась за пяльцы и иголку, принялась вышивать сказочных птиц по арвадальскому шелку. Но глазищи на узком лице, казалось, смотрели сквозь стену, где вылизывал остатки мороженого Рувас.

Вимер, чувствуя себя полным идиотом, поинтересовался:

- Знаешь ли ты, любезная, насколько может быть страшна "белая ручная крыска"?

Она нагнула голову к шитью, и глухо отозвалась:

- Крыс в мире достаточно, но при должном обращении им не стать сильнее людей или эльфов.

- Кого же считаешь ты наиболее опасным? - Вимер вдруг понял, что уже больше минуты пялится на высокую грудь служанки, плотно обтянутую тёмной тканью.

Мьеранца перехватила его смущённый взгляд и улыбнулась бескровными губами.

- Их четыре, господин. Самое безобидное зовётся ленью. Но лень бессильна перед любым из трёх остальных: завистью, жадностью и равнодушием. Даже ненависть затухает. Любовь, способная толкнуть на предательство, тает, при недолжном обращении, как южный цветок в нашем климате, оставаясь присказкой на устах менестрелей. Дружба, идущая рука об руку с рациональностью и взаимовыгодностью, со временем съёживается усушенным яблоком, едва у людей пресекаются общие интересы. А эта четвёрка выживает и благоденствует, ибо не вытравить её из душ никакими снадобьями.

Вимер хотел возразить, но вошла королева, и слова потерялись в её щебете про погоду, дрянные газеты и полное одиночество её величества, лишенное элементарных удобств и нарядов.

- Когда же что-то прояснится во дворце? Сходила бы ты, Мьеранца, что ли, слуг порасспросила? Невозможно так...

Вимер мысленно пожалел короля. Однажды примеренная маска приросла к Аллваде намертво. Нет-нет, да и собьется на это мерзкое брюзжание, пока её не отвлечь чем-то стоящим.

Разобравшись - помощи ему ждать неоткуда, ведьмак вздохнул, хлопнул ладонями по коленям, вставая из глубокого кресла. Пора возвращаться в свою комнату и заниматься зверем.