Танковые рейды - [28]
— Знай наших, знай гвардейцев! — кричит в исступлении Слабоданюк, швыряя навстречу черной машине очередную гранату. — Стоим насмерть!
— Врешь, гад, не пройдешь… — вторит ему Калиниченко. А сам уже еле губами шевелит, испекшимися, закусанными до кровоподтеков. Видно, ранен, но даже перевязку сделать некогда.
Вечером мы все-таки получили команду отойти на восточный берег реки Клевень. Под прикрытием дыма и темноты через широкую болотистую пойму остатки полков перебрались на другой берег. Там нас поджидал генерал Акименко. Подошел ко мне, обнял, поцеловал.
— Спасибо.
— Вот все, что осталось от гвардейского полка, товарищ генерал, — обвел я рукой редкие шеренги бойцов.
— Полк дрался геройски, со славой.
— Но Пивоварова-то больше нет…
Акименко обеими руками сжал мои руки.
3 октября Орел пал. Создалась угроза Курску. Наша дивизия была отведена для обороны этого города. Командование понимало, что бои на этом направлении играют немаловажную роль в новом наступлении противника на Москву. Как известно, этот замысел врага, которому он дал помпезное кодовое наименование «Тайфун», оказался порочен и потерпел позорный крах, с которого начался закат военной славы вермахта. Но не стану забегать вперед, отмечу только, что, сознавая ответственность за обороняемый под Курском рубеж, советские войска дрались с удвоенной силой, большое участие в оборонительных мероприятиях принимало гражданское население Курска. Энтузиазм защитников города был так велик, что казалось, ни за что не быть Курску в руках неприятеля. Но врагу удалось обойти город с севера и юга и лишь тем заставить защитников Курска оставить его.
В ноябре бои шли в районе города Тим, причем успешные оборонительные бои, когда части дивизии, переходя в контратаки, сковали продвижение врага и заставили его перейти к обороне.
Ударили первые морозы, сковали действия и наших, и войск противника. Участились случаи, когда подразделения, коченея от холода на открытых местах, чтоб согреться, врывались в небольшие деревеньки и села, выколачивали оттуда немцев и блаженствовали у русских печей, которые обрадованное население ради такого праздника — возвращения своих — готово было раскалить докрасна.
— Замерзают люди, — сказал мне однажды мой новый комиссар Скирдо.
Я понял, на что он намекает.
— А что, политруководитель не боится, что нас обвинят в партизанщине?
— Обвинят, — невозмутимо подтвердил Скирдо.
— Так что же делать?
— Люди мерзнут, командир.
— Ладно, комиссар, возьму на себя, — сказал я. — Обвинений начальства в партизанщине я, кажется, меньше опасаюсь, чем твоих — в бессердечии, антигуманизме и… чего еще там придумаешь…
С небольшой группой солдат мы со Скирдо ночью ворвались в небольшое сельцо Чумаково. Там был гарнизон — человек двести. Большинство мы перебили, а остальные через несколько часов явились сами добровольно в плен: холод заставил.
В теплых хатах мы коротали остаток ночи. Но недолго было наше блаженство — ранним утром нас со Скирдо потребовал к себе комдив Акименко.
— Ты, командир… не очень-то бери на себя, — проговорил Скирдо, — мне отвечать, как политработнику, ведь это я и подбил тебя…
— Ладно, ладно. Тоже самоотверженный какой отыскался, — отмахнулся я.
В избе комдива было тепло, сидело много незнакомых людей.
— Вот, позвольте вам представить моих ночных героев, — обращаясь к незнакомцам, сказал ворчливо Акименко. — Уж и не знаю, что с ними делать — под трибунал отдать, что ли, за партизанщину?
Скирдо, отодвинув меня, выступил вперед:
— Товарищ генерал, мы истребили целый батальон, захватили село, и за это нас под трибунал?
— Да ты, дурья голова… Простите, — генерал повернулся к женщине в военной форме, — лексикон у нас тут, знаете… Окопники мы…
И, уже обращаясь ко мне, продолжал:
— Не за то наказывать вас надо, что село захватили, а за то, что командир полка да плюс еще комиссар во главе батальона лезут в самое пекло. А не ровен час угодили бы в плен комполка и комиссар — что тогда?
Мы молчали, понурив головы.
— Знаете, как это называется? — продолжал Акименко. — Легкомыслие и… и… мальчишество, вот как это называется.
— Простите, товарищ генерал, что я вмешиваюсь, — сказала женщина со шпалами на петлицах, — но мне кажется, что можно подобрать еще и другие синонимы. Например: дерзость, удаль… ну… решимость, что ли…
— Ванда Львовна делает явные успехи в русском языке, — сказал другой военный, тоже в довольно высоком чине.
— Будет хорошо, если генерал представит нас своим смельчакам, — сказала женщина.
— «Смельчакам»… — проворчал Акименко. — Ну, идите, «смельчаки», знакомиться. К нам в гости писатели приехали, героев ищут, в «Правде» описать, вы тут вроде и некстати оказались.
Нам протягивали руки с трех сторон.
— Ванда Василевская.
— Микола Бажан.
— Александр Корнейчук.
А генерал не унимался:
— Вы, товарищи писатели, вон сколько синонимов им понадавали, а я вот сейчас про них такое расскажу — убедитесь, что мой окопный лексикон самый точный: легкомыслие это. И еще фокусничество. Вот возьмите его, например. — Он ткнул пальцем в мою сторону. — Думает, я не знаю, какой фокус он учудил третьего дня в наших тылах. И хоть он и сами пострадавшие обещали держать все в тайне, мне все-таки об этом доложили.
МИТЕРИКОН, СОБРАНИЕ НАСТАВЛЕНИЙ АВВЫ ИСАИИ ВСЕЧЕСТНОИ ИНОКИНЕ ФЕОДОРЕЕпископа Феофана.Издание второе дополненное Афонскаго Русскаго Пантелеимонова монастыря.МОСКВА.Типо-Литография И. Ефимова. Большая Якиманка, собств. дом.1898.От Московскаго Духовно-цензурнаго Комитета печатать дозволяется. Москва, 31 декабря, 1897 года.Цензор Протоиерей Иоанн Петропавловский.
Биография филиппинского ученого, поэта, писателя, художника и скульптора, идеолога возрождения народов Юго-Восточной Азии Хосе Рисаля, вышедшая в серии ЖЗЛ в 1937 году. Выпуск 15(111).
Скитский патерикО стяжании евангельских добродетелейсказания об изречениях и делах святых и блаженных отцов христовой церквиПо благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II© Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2001.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами первая системная попытка осмыслить опыт самого масштабного предпринимателя России и на сегодняшний день одного из богатейших людей мира, нашего соотечественника Олега Владимировича Дерипаски. В книге подробно рассмотрены его основные проекты, а также публичная деятельность и антикризисные программы.Дерипаска и экономика страны на данный момент неотделимы друг от друга: в России около десятка моногородов, тотально зависимых от предприятий олигарха, в более чем сорока регионах работают сотни предприятий и компаний, имеющих отношение к двум его системообразующим структурам – «Базовому элементу» и «Русалу».
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Сослуживцы прозвали Андрея Лаврентьевича Гетмана «гетманом танковых войск» — подобно знаменитым казачьим атаманам, он был грозой для врагов и подлинным «батькой» для подчиненных.Его танковая дивизия защищала Москву. Его танковый корпус бил немцев на Курской дуге. Его гвардейская танковая армия освобождала Украину, очищала от фашистов Польшу и штурмовала Берлин.Однако сам генерал Гетман незаслуженно остался в тени таких признанных корифеев танковой войны, как Катуков, Рыбалко, Ротмистров.Эта книга восстанавливает справедливость и отдает должное одному из лучших танковых командиров Великой Отечественной.
Они по праву считались элитой вооруженных сил Третьего Рейха.Их величали «танковой гвардией» Гитлера.Их бросали на самые опасные участки фронта.Их боевой путь отмечен тысячами сгоревших советских, американских, британских танков…Прекрасно подготовленные, вооруженные новейшей техникой, фанатично преданные фюреру, танковые дивизии войск СС отличились во всех решающих сражениях 1943–1945 гг. — от Харькова и Курска до Нормандии, от Арденн до Балатона и Берлина. Но ни храбрость личного состава, ни грозные «пантеры» и «тигры», ни богатый боевой опыт эсэсовских дивизий не могли предотвратить падение Третьего Рейха — лишь отсрочили неизбежную катастрофу.Автор этой книги унтершарфюрер Вилли Фей в годы Второй мировой служил в 1-й роте 102-го тяжелого танкового батальона войск СС.
В годы Второй мировой войны Вермахт устроил в Европе настоящий «танковый грабеж». Германская армия захватила в качестве трофеев более 16 600 иностранных танков и бронеавтомобилей — чешские «Шкоды», французские «Гочкисы» и «Сомуа», британские «Матильды», американские «Шерманы», советские Т-34 и КВ.Правда, по официальным данным, немцы использовали на поле боя не более 300 советских танков, однако автор данного исследования, ведущий британский специалист по истории бронетехники, полагает, что на самом деле эта цифра сильно занижена — множество трофейных «тридцатьчетверок» просто не учитывались во фронтовых частях Вермахта и ваффен-СС «по причине безразличия к официальной отчетности или из страха лишиться таких боевых машин.
Новая книга ведущего историка бронетехники! Первое отечественное исследование феномена асов Панцерваффе. Михаэль Виттман, Отто Кариус, Курт Книспель, Эрнст Баркман — боевой счет каждого из них перевалил за сотню, каждый стоил целого батальона. Отлично обученные, вооруженные первоклассной техникой, они считали себя умнее, сильнее, крепче всех своих противников. Они так и не поняли, как смогли эти «Иваны» в своих «тридцатьчетверках», прошиваемых насквозь снарядами «тигров» и «пантер», остановить их железный натиск.