Танкисты - [40]

Мост горел, голова водителя появилась метрах в трех, и он поспешно стал грести руками, приближаясь к берегу, где залегли его товарищи. Из танка вытащили горевшего механика-водителя, сбили с его спины огонь и потащили в укрытие. «Тридцатьчетверка» стреляла. Пушка выстрелила, но огонь уже полыхал в моторном отсеке, захватывая башню. Пушка выстрелила еще раз.

– Девятка, покинуть танк! – кричал по рации Соколов. – Я приказываю покинуть танк и уходить с бойцами к лесу.

– Уходите, командир, – раздался в шлемофоне тихий хрип, в котором Алексей едва узнал голос командира танка. – Я долго не продержусь, уходи, лейтенант…

– Степан!

Соколов смотрел, как автоматчики перебежками уходят к лесу и под руки тащат двух раненых танкистов. А 079-й стрелял. Выстрел, еще выстрел – и немецкий танк, лишившись гусеницы, развернулся боком. Еще выстрел. Два других танка остановились и стали бить по «тридцатьчетверке». Вот один снаряд угодил в моторный отсек. Вот еще одна вспышка на башне. Пушка больше не стреляла. Еще попадание… еще. Соколов насчитал пять прямых попаданий в корпус танка Никитина. Он звал сержанта, но в шлемофоне была тишина. Мост горел, теперь починить его немцам удастся не скоро.

– Товарищ младший лейтенант, – послышался голос Бочкина, который вел, как и положено по боевому расписанию, наблюдение за правым сектором. – Там наш майор.

– Где? – Соколов развернул башенку и стал осматриваться по сторонам.

– Там, из бронетранспортера сейчас выпал. Шевелится.

Соколов откинул крышку люка и высунул голову из башни. Омаев постреливал в сторону деревни, но оттуда больше в ответ не стреляли, никто из немцев не показывался. Вокруг лежали тела убитых автоматчиков группы. Майор пытался подняться, но у него не получалось. Ноги его были в крови, лицо тоже залито кровью. Как он остался жив в кабине бронетранспортера после прямого попадания снаряда, было непонятно.

– Логунов, наблюдать, – приказал Алексей. – Омаев, держи сектор со стороны деревни. Они могут подтянуть орудия или минометы. Бочкин, за мной из машины. Живо!

Отсоединив разъем ТПУ, Соколов подтянулся на руках и выбросил ноги из люка. Бегая глазами по сторонам, особенно настороженно поглядывая в сторону убитых немецких солдат, он спрыгнул на траву. Следом спрыгнул и Коля Бочкин с автоматом на ремне. Вдвоем они проверили красноармейцев, но живых среди них не было.

Подбежав к майору, Алексей наклонился над ним. Ноги очень сильно пострадали от осколков, большая потеря крови. Лицо Сорокина было бледным, он цеплялся скрюченными пальцами за рукав комбинезона лейтенанта, как будто боялся, что тот его бросит.

Бочкин вернулся из танка с аптечкой. Вдвоем они перевязали майору раны на ногах, голову, наложили жгуты, чтобы остановить кровь. Алексей машинально посмотрел на часы. Жгуты надо снять не позже чем через два часа.

– Коля, давай майора на броню, – торопливо заговорил Соколов. – В танк мы его не сможем спустить, да и места там нет. В его состоянии любое движение – это потеря крови и лишняя боль.

– А как же во время движения, ведь он…

– Я с ним останусь, потащили!

Уложив майора на свернутый брезент – позади башни на корпусе танка, Соколов стал объяснять Логунову:

– Смотри, вот здесь на карте, южнее – лесные массивы. На железную дорогу не суйся. Уходишь на юг, лесами, выбирай места, где глухомань, лучше вот сюда, где болотистые участки. Я буду держать майора на броне, так что полегче на поворотах.

Сержант посмотрел на улыбку на губах командира, который явно храбрился и пытался шутить. Ответить шуткой Логунов не сумел. Он только кивнул и спросил:

– Разрешите выполнять?

– Давайте, Василий Иванович, поспешите.

Майор Штанге спрыгнул с подножки «Мерседеса» и остановился, глядя на поле боя. Такого он не ожидал. Оказывается, группа русских была намного сильнее, чем он предполагал. Здесь, перед мостом, они подбили три танка и два бронетранспортера, потеряв один свой. Вон он стоит дымится. И мост сожгли вместе с третьим бронетранспортером. И уничтожили чуть ли не роту егерей 12-й дивизии.

– Это бронетранспортер русских, – доложил майору лейтенант Вигман. – Командир батальона говорит: они загнали его на мост и подожгли. Видимо, в нем были бочки с горючим. Мост сгорел до половины, бронетранспортер застрял на мелководье и сгорел полностью. И вон тот на высоком берегу за рекой – тоже русских. Они использовали наши машины для передвижения по тылам.

– 079, – прочитал майор на башне русского танка. – Тот первый был 078. Сколько их еще осталось в этой группе русских? Или мы их перебили всех?

– Один танк ушел. Переправился и ушел. Преследовать было нечем, командир батальона сообщил по рации, что в этом районе действует одиночный русский танк.

– Ужасно, – пробормотал майор, идя по траве, обожженной взрывами. – Они опять смогли вырваться из нашей ловушки. Мы рассчитали их маршрут, направление. Мы им построили мост взамен разрушенного во время боев. И они прорвались. Пусть одним танком, но прорвались. Я думаю, что ушел от нас как раз командир их группы. Что же это за человек такой? Я бы очень хотел познакомиться с ним. Очень, Отто, понимаете?