Танкисты - [35]

– Хорошо, передайте сержанту, чтобы он, как только будет можно двигаться, мигнул два раза фарой в мою сторону.

Сигнал и правда появился ровно через пятнадцать минут. И все это время, пока Соколов ждал сигнала Хвалова, он просто физически чувствовал недовольство майора Сорокина за спиной. Что удержало майора, чтобы не прибежать и не накричать на лейтенанта, который теряет время, неизвестно.

Благодаря тому, что впереди шел мотоцикл, Бабенко было легко держать дорогу. Остальные шли в колее переднего танка. Несколько минут – и первая «тридцатьчетверка» вползла на асфальт шоссе. Автоматчики, поставив мотоциклы по краям «коридора», махали руками, показывая, чтобы техника проезжала быстрее. На другой стороне дороги показался головной мотоцикл Хвалова. Сержант призывно помахал рукой и уехал дальше, туда, где виднелся очередной лесок. Спустя всего несколько минут после того, как последний танк пересек дорогу, с юга снова появилась немецкая колонна. Теперь это были уже моторизованные части. Явно их перебрасывали на север, в район прорыва советских корпусов. Канонада была слышна с той стороны.

Когда на востоке засеребрился рассвет, группа была уже в лесу. Впереди Днепр. Еще километров десять, судя по карте. Хорошо бы одним броском преодолеть и водную преграду, и шоссе. Дальше леса и болота, дальше есть где укрыться. Можно попробовать вообще лесами дойти до нужной точки, откуда комкор Казаков выходил в эфир.

Когда колонна поглубже втянулась в лесок, Соколов велел всем остановиться. Тут же появился Сорокин.

– В чем дело, почему остановка? – спросил он у спрыгнувшего с брони лейтенанта.

– Нужно осмотреть технику, проверить траки гусениц. Впереди самый опасный участок маршрута.

– Недолго, Соколов, недолго! – недовольно потребовал майор. – У нас нет времени. Только вперед, броском, пусть с боем, но вперед!

– Так точно, – односложно отозвался Алексей, лишь бы только не вступать в споры.

Он пошел вдоль машин, коротко отдавая приказы, что проверить, разрешил оправиться, покидая машины по очереди. Во главе колонны затарахтел мотоцикл – это вернулся Хвалов, уезжавший вперед на разведку. Он спрыгнул с сиденья и побежал к командиру. Соколов повернулся и поморщился. Сорокин тоже шел к ним. При майоре ему не хотелось обсуждать свои планы. Антипатия нарастала к Сорокину сама собой. И Алексей не мог объяснить себе причин этого. Сорокин все делал правильно, требовал вещей правильных, но был слишком прямолинеен, не терпел возражений и считался только со своим мнением. А в боевой обстановке это вредно. Сорокин как бы командовал группой и одновременно как бы не командовал. Эта двоякость бесила Соколова страшно. Хотя то, что для Сорокина существовало только его личное мнение, Алексей тоже понимал и не осуждал, иначе было нельзя. Они в танковой школе изучали эти вопросы. Было же время комиссаров в частях, а потом перешли на принцип единоначалия в Красной Армии. И оставили лишь политработников, которые занимались политическим воспитанием бойцов и не вмешивались в боевое руководство.

– Что там впереди?

– Там пусто, – ответил сержант, замешкавшись, кому же докладывать из двух командиров. – Шума моторов не слышно, но, кажется, сваи забивали. Может, на реке? Мост чинят?

– Так что же вы вернулись, не выяснив такого важного вопроса? – возмутился Сорокин.

Соколов поспешно заговорил, чтобы не накалять обстановку и не нервировать и без того уставших бойцов.

– Мост – это то, что нам нужно. Днепр тут широкий, местами до ста метров и больше. Брод найти сложно, да и нет у нас времени на это.

– Да, я понял, – кивнул сержант. – Брод под носом у немцев мы искать будем неделю. Разрешите ближе подойти к берегу, разведать, что там и как?

– Да, отправляйтесь, Хвалов. Я вас прошу далеко из леса на мотоциклах не выезжать. Оставьте в чаще, замаскируйте, оставьте часового, а сами, укрываясь, к берегу. Черт! – Соколов покачал головой и махнул рукой. – Нет, мне надо с вами идти. Мне надо самому оценить, где пройдут танки, а где нет. Я с вами. Логунов! Остаетесь за меня!

– Товарищ младший лейтенант! – сбоку появился Омаев. Он расправил комбинезон под ремнем, поправил пилотку и, ловко вскинув руку, попросил: – Разрешите пойти с вами в разведку? Мой дядя в Первую мировую пластуном служил. Много каких хитростей знаю. Он учил меня с детства.

Соколов осмотрел невысокую ладную фигуру своего пулеметчика. Тот и кинжал уже где-то из своих вещей достал и на ремень надел. Настоящий кавказский кинжал в серебряных накладках. Молодой чеченец перевел взгляд на кинжал и добавил:

– Отец с собой дал на фронт. Сказал, что для врагов нашей земли он кован, им горец и должен свою землю от врага защищать. А сейчас вся земля – это наша земля. И неважно, с Волги ты, из Сибири или с Кавказа. Мы все братья, и враг у нас один. Так отец сказал.

«Хорошо сказал, – подумал Алексей. – Вообще-то по уставу от машины нельзя отлучаться командиру башни и механику-водителю. Нарушения не будет, что я с собой возьму стрелка-радиотелеграфиста. Связи со штабом армии все равно сейчас не будет. Нельзя выходить на связь. И рация лежит, завернутая в ватные бушлаты. А у горца глаз острый, хвалился, что охотник. Если не врет, то он из нас самый опытный. А врать у них нельзя, джигиту врать негоже. А нам ошибиться с местом переправы нельзя».