Танк "Клим Ворошилов-2". Ради жизни на Земле - [57]

— Ясно. Вот что, лейтенант, а как у вас со связью?

— Наверное как и вас. Работают «семы». Наши и противника. Радиосвязи нет. Посыльные пока не вернулись.

— Понятно. Ну, где тут ваш командный пункт? — капитан, жестом подняв нескольких бойцов, один из которых нес катушку провода, повернулся к старшине и сидящему за ним лейтенанту Буракову: — Я к пехотинцам. Выдвигайтесь на исходные, — капитан вылез вместе с бойцами из БТР и пошел вслед за пехотным лейтенантом. Вслед за этой группой неторопливо поползли вперед танки, все также настороженно ощупывая провалы оконных проемов своими пушками, и бронетранспортеры с пехотой.

— Сюда, — лейтенант показал на дверной проем комнаты на третьем этаже и тут же вопросительно посмотрел на капитана, заметив, как два бойца со снайперскими винтовками, не дожидаясь команды, разошлись в разные стороны. Заметив удивление лейтенанта капитан невозмутимо заметил: — Снайпера действуют по своему плану. Сейчас фрицам укорот сделают, — и добавил, кивнув в сторону одного, пониже ростом, уже скрывшегося в соседнем дверном проеме: — Это же сам Номоконов. Слыхали? — Лейтенант кивнул, имя знаменитого снайпера стало известным уже давно, особенно на Юго-западном фронте.

В разоренной комнате неподалеку от оконного проема, прямо на постеленных на пол досках и обломках мебели, расположился старший лейтенант, два бойца-радиста и трое бойцов-посыльных, один из которых, осторожно высунувшись сбоку наблюдал в бинокль за улицей.

Поздоровавшись, старший лейтенант Афанасьев быстро описал обстановку. По его словам, немцы похоже получили в подкрепление одну или две самоходки, которые недавно обстреляли подбитые танки, кончательно спалив один из них и добив раненых, лежащих на открытых участках, а также соседний дом, в котором расположился второй взвод. Обстрелянный взвод понес потери и теперь у старшего лейтенанта в строю осталось меньше пятидесяти человек с одним станковым и четырьмя ручными пулеметами.

— Ничего, срашой, сейчас с тобой придумаем, как устроить немцам новогодние праздники. К меня тридцать штыков, да еще два «Василька», не считая танков. Для наступления хватит.

Несколько минут ушло на обсуждение, тем временем снайпера, вышедшие на охоту смогли подстрелить пару немецких наблюдателей и снайпера. Немцы, разозленные потерями вывели на перекресток обе самоходки и закономерно получили адекватный ответ. Прилетевшие из бокового дома, в который смог заехать танк с бульдозерным отвалом стомиллиметровые снаряды оставили от артштурмов два дымных факела. Одновременно второй танк спокойно выехал на перекресток, укрываясь за подбитыми раньше танками, и выстрелил из своей стопятидесятимиллиметровки, разнеся вдребезги один из этажей, вместе с установленным там противотанковым ружьем. Второе ружье, пытавшееся обстрелять КВ-2, было подавлено огнем двух АГС и еще одного танка, забросавших все замеченные подозрительные места очередями осколочных гранат и осколочно-фугасными снарядами. Под таким прикрытием несколько групп мотострелков и пехотинцев пробрались в занятые немцами дома и внутри их разгорелись ожесточенные схватки. Впереди граната, за ней очередь автомата, затем бросок пехоты — алгоритм действий, хорошо изученный мотострелками и быстро перенятый пехотой, помог быстро выбить немцев из двух, одного за другим домов. Попытки немцев отсечь захваченные дома огнем были сразу прерваны весомыми контраргументами русского танка с надписью «Превед, медвед!» на броне. Сорокакилограммовые фугасы мигом остудили любые желания немецких офицеров и противник почел за лучшее самому оставить позиции, чем нести неоправданные потери от огня русской тяжелой артиллерии.

— А ты говорил трудно. Ничего, против «ворошиловского» лома нету у фрица приема, — подвел итог капитан, прощаясь со старшим лейтенантом: — Борис Михайлович, не жадничай, делись, — добавил он, глядя на недовольно бурчащего старшину, выдававшего в открытую дверь бронетранспортера подходящим пехотинцам гранаты взамен израсходованных в бою.

«Харьков был настолько большим по площади и укреплённым оборонительными рубежами, что пять корпусов четырёх армий Юго-Западного фронта генерала Рокоссовского брали его 18 дней, с 30 декабря по 16 января. Самой первой освобождённой частью нынешнего Харькова стала Большая Даниловка, частично (поскольку она длинная) освобождённая 9-й армией 2 января — за 11 дней до освобождения центра.

6 января 2-я механизированная армия освободила Рогань, находившуюся за тогдашней городской чертой, а 7-я гвардейская армия в тот же день частично — изолированный от остального города Орджоникидзевский район (посёлок ХТЗ), взяв станцию Лосево.

Первыми освободили сердце Харькова — площадь Дзержинского — воины 183 стрелковой дивизии полковника Василевского. Символом победы стал красный флаг над Госпромом, водружённый утром 13 января. Самыми последними освободили районы Змиевской улицы и отделённый от города рекой Уды изолированный Краснобаварский район, то есть юг города. Окончательно угроза контрудара немцев в центр города была ликвидирована 18 января, когда советские войска освободили Мерефу.