Тангольские проблемы - [2]

Питание на космическом корабле, совершающем переход в подпространстве, насущная проблема, которая была решена при назидательном вмешательстве старых добрых тощих высокоросликов - тангольцев. Яйца капустеров (слово из тангольского лексикона не имеет ничего общего с русским словом похожего произношения), созданные умами планеты с максимально низкой силой тяжести, спасли не один экипаж голодных торговцев. Корабельные растения и фитопланктон - это одно, а свежая белковая пища в подпространстве совсем, совсем другое. Дело в том, что, несмотря на относительную стабильность физиологических функций организма и нормальный процесс старения, у любого белкового организма, наделенного разумом, в подпространстве объявляется желание есть. Причем есть в неимоверных количествах и с поражающей воображение даже самого искушенного гурмана частотой. Второй потребностью является информационная пища или любого рода занятие. Но одно дело - читать астронавигационные справочники чтения ради, а совсем другое - уничтожать время за какой-нибудь тангольской игрой. Обычные игры, вроде тех же шахмат и пасьянса, в подпространстве теряют свою логическую суть. По крайней мере, в них играть становится неинтересно... Итак, яйца капустера - это неразумные организмы, которые в подпространстве размножаются партеногенезом. То есть, с успехом покрывают то количество, которое уже было съедено людьми. Очень важную роль в этом процессе играет яйцерезка, не входящая в стоимость яиц капустера. - А помнишь, как мы чуть не умерли от голодного шока, возвращаясь с... Остопов сосредоточенно жевал аккуратно нарезанные тангольской яйцерезкой яйца капустера. Он потянулся за следующей долькой, не отрывая глаз от "Теории психических расстройств в результате столкновения с метеорцами средних размеров в вопросах и ответах". Но, не нащупав ее на пустом блюдце, велел инопланетному устройству произвести еще один комплект ароматных яиц. - Сколько я не ем, только худею... А почему ты не ешь? - Уже наелся, - Резник натянуто улыбнулся и, закинув руки за голову, блаженно откинулся в кресле. - Весьма странно. Может, у тебя несварение? Я могу просмотреть десятитомник аллергических реакций на все известные официальным службам раздражители, - Остопов запихнул в рот целых три дольки и переживал. Жалко первый том с буквой "А" мы сожгли еще на Марсе Освобожденном, чтобы хоть как-то прогреть каюты... Но мне не приходилось слышать о противопоказаниях в пищевом использовании яиц капустера. - Я пойду, - Вадим поднялся из-за стола. Несмотря на странность с питанием, он смотрелся очень здорово. - Поиграю с отражением в крестики-нолики. - Заодно разберись, почему после третьего хода в игре появляются четырнадцать лишних клеток, - крикнул ему вслед техник, борясь с распирающей рот пищей. Не оборачиваясь, пилот похлопал по наушникам-глюкоподавителям и добавил: - Одиннадцать. У меня появляется одиннадцать новых клеток.

Полет к перевалочному пункту должен был продолжаться шестнадцать часов. И все шестнадцать часов яйца капустера, заключенные в плотную тетрафторэтаномеловую оболочку, продолжали множиться. Резник вернулся через три часа, устало опустился в кресло, и, едва глянув на яйца капустера, отвел глаза. - Что-то ты неважно выглядишь, - отметил Максим Остопов. - Зеленый весь какой-то. Может, ляжешь под диагност? - Все нормально, - настойчиво замотал головой пилот. - Я справлюсь. - Вдруг это новая болезнь, которая распространяется только на пилотов? пошутил Остопов. - Нет. По-моему, просто укачало... - он вздохнул. - Я пойду? - Ты совсем не голоден? - Абсолютно. - И все-таки ты мне не нравишься со своими недоеданиями. - Поверь, с перееданиями я бы не нравился тебе много больше, - поспешил заверить его Вадим и на подгибающихся ногах побрел обратно в каюту.

Остопов уже закончил перечитывать четвертый астрономический справочник сорокалетней давности, когда его крайне забеспокоил тот факт, что пилот Вадим Резник не появлялся в кают-компании уже шесть часов кряду. Набрав в бумажный пакет побольше нарезанных яиц, он пошел осведомиться о состоянии больного, который самовольно обрек себя на диетический карантин. Подойдя к обшитой сталью двери, Остопов постучал. - Вадик, с тобой все в порядке? Технику не ответили. - Вадик, ты там живой? Прислонив к двери ухо, Остопов услышал слабый стон. Он с силой навалился на дверь - благо, та была незакрыта. Дверь распахнулась, и Остопов ввалился в каюту пилота. Резник раскинулся на кровати, прикованный на уровне бедер страховочным поясом, и отчаянно мотал взлохмаченной головой. Его лицо было бледным, под глазами завязались синющие мешки, а на лбу, как на лепестках росянки, выступили огромные капли пота. На полу, испуская тошнотворные лучи, вертелось устройство, смахивающее на грави-юлу, которой любил в детстве баловаться каждый ребенок, мечтающий в будущем изучать осевое движение малых тел и геодезику. Остопову поплохело при одном взгляде на эту центробежную гадость, и он, большим усилием подавив рвотный позыв, выронил бумажный пакет на пол. - Вот черт! - выругался Остопов, срывая со стульев одежду и бросая ее на юлу. Сияние погасло всего на несколько секунд. Юла просверлила острым верхним концом толщу одежд над собой и продолжила поливать комнату раздражающим светом. - Где ты эту гадость отыскал? Резник глянул на компаньона, беспомощно барахтаясь в своем ложе, как перевернутый на спину таракан. Мол, лучше спроси, как ее выключить. Опустившись на карачки и щурясь от тошноты, Остопов принялся искать хоть что-нибудь, походящее на кнопку. Но на бешено вертящейся поверхности нельзя было разглядеть ничего, кроме противно мелькающих едких зеленых огоньков. Внезапно Остопов все понял. Он поднялся на ноги и что духу побежал в сторону пилотской кабины.