Танго ненависти - [26]

вид женщины. Округлость ягодиц, остроту грудей, колыхание бедер, сладость губ, необъятное море рук и бархатную нежность сокровенной ложбинки. Все это не имело ничего общего с тысячами невидимых миров, которые Мари-Солей скрывала в себе. И все эти миры, такие же реальные, как планеты, блуждающие в различных солнечных системах, подвергались яростным атакам беспощадных ветров, выдерживали экстремальный перепад температур, оборачивались шлейфом ядовитого газа, испещрялись бездонными пропастями, вздымались вулканическими наростами или дремали в постелях из галактической пыли. Он понял, что Эдем — это всего лишь жалкая выдумка мужчин, стремящихся убаюкать страх перед необходимостью покидать чрево матери. Он понял, что жизнь не дает права на повторения, на передышку, она не разрешает пользоваться ластиком, стирающим совершенные ошибки. Он понял, что рая не существует и что единственная возможная дорога в будущее открылась перед ним здесь и сейчас, благодаря мирам, которые Мари-Солей носила под покровами своей красоты и которые могла выпустить наружу, как фокусник выпускает голубей, взмахнув легким шелковым платком. Дитя единого взмаха ресниц, он наконец покинул детство, невинность, чтобы выйти на поле брани. Теперь он понял, в чем заключалась ошибка Ники (но это не была ее вина!). У нее не хватило сил родить его на свет, вытолкнуть в эти миры, в которых жизнь представляла собой не радостную прогулку, а долгое путешествие, преодоление препятствий, жестокую одиссею с циклопами, сиренами, медузами, лохмотьями. Он стал человеком. Мари-Солей родила его здесь, в этом крошечном домике в квартале для бедных, и он пока ощущал себя очень слабым, еле стоящим на лапках, но был счастлив предчувствием всех будущих преград, ведь они позволяли ему двигаться по твердой земле.

Он вспоминал свою мать, ее непоколебимую решимость противостоять всем искушениям, что встречаются на пути женщины. Подарить миру хрупкие жизни. Бороться против болезней. Терпеть тиранию мужа, стремящегося всегда и во всем быть хозяином. Воспитывать (совершенно одной) маленьких несмышленышей. Кормить семью. Организовывать отъезды в университеты далекой Франции. Посылать деньги. Поддерживать, поддерживать и еще раз поддерживать, без жалобы, без устали… Пережить развод… Суметь наладить одинокий быт. И она продолжает стоять, ма! Твердо стоять на ногах! Ей почти семьдесят восемь лет, а она управляет автомобилем, мчась то к одному, то к другому на помощь, успокаивая здесь, подбадривая там, поддерживая, советуя. Она твердо стоит на ногах, ма. Она остается на ногах не потому, что у нее за спиной кукольный домик, обитый ватой, а потому, что у нее есть долг, материнский долг. Долг, заставляющий ее смело двигаться навстречу всем ветрам, нести на плечах десять тысяч повседневных забот, не страшась невзгод. Ее энергии хватает на всех. Она никогда не оступается, ма! Она всегда рядом, и если ее рука дрогнет, то только потому, что она прячет все беды мира в сети своих нервов. И при этом такая спокойная, что многие уверены: она не знает ни горя, ни иных желаний и стремлений, кроме стремления умножиться в четыре, в пять раз, чтобы вложить все силы в своих детей. Она смеется, ма, смехом молоденькой женщины, увлеченной всевозможными обещаниями. И этот смех преодолевает любую пучину, заполненную тревогами, и зажигает свечи, чтобы прогнать страх. Она смеется, и мы забываем, что она разминировала поле, чтобы обезопасить нас от любого риска, любым способом, даже ценой собственной жизни.

Мари-Солей утверждает, что времена изменились и сегодня каждый имеет право жить собственной жизнью. Надо научиться отдавать, не принося себя в жертву… Она восхищается его мамой, Мари-Солей, но она знает, что ее битва — иная. Сейчас жизненно необходимо противостоять этой женщине-чуме. Организовать оборону, поставить в строй все подразделения, еще находящиеся в их распоряжении. Она чувствует в себе дух генерала Де Голля, мобилизующего силы сопротивления в Лондоне, Мари-Солей. Вы слушаете радио разводов, женщины говорят с женщинами! Интуиция подсказывает ей, что речь идет об окопной войне, в которой следует применять гранаты, газ, огнеметы, минометы. Она намерена здесь задержаться, Мари-Солей, и она строит войска в каре, чтобы в решающий момент перейти в наступление. Суд может решать все, что он пожелает, мы разобьем его решения! Но сначала следует собраться…

Мари-Солей полностью обновляет их каземат. Она разворачивает метры и метры ковровых дорожек. Она переоборудует кухню. Она обустраивает гнездышко-кабинет. И в конечном итоге они становятся обладателями настоящего уютного домика с решетчатыми ставнями, с оградой, воротами и ящиком для писем, на котором их имена светятся, как две звезды. Она проводит рукой, наделенной живительной силой, над подступами к дому, и вот уже заросли кротона, аламанды, креольских роз, лавровых кустарников и цветков райских птиц переливаются, как огни фейерверка. Конечно же, Абель тоже участвовал в создании всего этого великолепия. Они поливали, пололи, убирали, сажали под благожелательными взглядами соседей. Даже в самые тяжелые времена любовь источает аромат, и этот аромат струится в двери окружающих людей, оживляя память пожилых семейных пар. Все вокруг радуются их присутствию, ведь все знают, что они отвергнутые, изгнанные. С этого момента их битва становится общей. Любить — этого еще не достаточно! Надо защищать свою любовь! Суд может говорить…