Танго на троих - [110]

– Да, друг, ты прости, но придётся поехать туда без тебя. Но мы обязательно отвезём тебя домой, так что не переживай.

– Постараюсь, спасибо за заботу, – пробубнил Геныч.

– Ой, Жень, а ты нитки с иглой не забыл? – вспомнила Снежана.

Я подарил блондиночке благодарный взгляд и, достав из кармана швейные принадлежности, бросил Генычу на колени.

– На вот, зашивай свою дыру и благодари нашу спутницу.

– Мою дыру? – Геныч сузил глаза, но поскольку трудности никогда его не пугают, уже через миг он просиял радостной улыбкой: – Огромное Вам спасибо, Снежаночка! Вы так меня выручили, даже и не представляю, чтобы я без Вас делал! – Геныч рассыпался в благодарностях, не забывая бросать на меня многообещающие взгляды.

– А Вы очень сильно порвали? – Снежана полна сочувствия.

– О-очень сильно, вы бы видели этот разрыв! – сокрушается Геныч, а я с трудом сдерживаю рвущийся смех.

– Может, я Вам помогу зашить? – предлагает наша добрая девочка, и я закусываю щеку изнутри.

– Спасибо, солнышко, Вы сущий ангел, но я справлюсь. Ведь я же всегда справляюсь сам… Да, Евгений?

– Я горжусь вами, Геннадий, – глухо отвечаю, борясь с подступающей истерикой.

Боковым зрением вижу, как Геныч препарирует меня ненавидящим взглядом и трясёт катушкой.

– Да я, Снежаночка, с этими инструментами справляюсь на раз, – рычит он, продолжая глядеть на меня. – А ещё я гладью вышиваю, и бисером, и…

И меня прорвало. Давно я так не ржал. Вижу в зеркале заднего вида растерянные глаза девчонки, но ничего не могу с собой сделать и направляю машину к обочине.

– Не смешно! – протрубил Геныч. – Снежаночка, Вы не обращайте на него внимания, просто этому бездельнику не нравится, как я вышиваю крестиком.

– Извини, Снежан, – каюсь, немного успокоившись. А для Геныча у меня есть информация:

– Геннадий, только не обижайся, но даже если ты готов справиться, то лучше уж дома. Ты же не можешь зашивать свои штаны при девушке.

– Почему это я не могу? – обрадовался он, выяснив, наконец, где у него образовалась прореха.

– Может, потому, что ты приличный парень, а дыра у тебя не в самом приличном месте? – поясняю я, снова вливаясь в поток движения.

– У меня, чтоб ты знал, все места приличные!

– И всё равно ты не сможешь ехать с нами.

– Конечно, куда же я с голыми яйцами в приличное общество? – язвительно ворчит Геныч.

– Геннадий, – я укоризненно качаю головой, но Снежана хохочет весёлым звонким смехом – как когтями по стеклу.

– Не ссорьтесь, мальчики. И Вы, Гена, не расстраивайтесь, ладно? – пищит она тоненьким голоском, а моя совесть напоминает о своём присутствии.

– Только ради Вас, милая Снежаночка, но видит бог, как же я ждал эту выставку! – взвыл Геныч.

– Вы очень любите Дали?

– Кого? Дали?! О, да! Это мой любимый творец, – Геныч свирепо раздул ноздри, криво улыбаясь, отчего Дали наверняка бы впал в творческий экстаз.

– Правда? А какие работы ваши любимые? – не унимается наша разговорчивая Белоснежка.

Да ладно, неужели решила потрепаться за искусство?

– «Лебеди, отражённые в слонах», – небрежно отвечает ей Геныч, а я уважительно хлопаю друга по плечу. – А Вам, Снежаночка, что больше нравится?

Кажется, Геныч вошёл во вкус, и чтобы его остановить, приходится снова озадачить:

– Слушай, ты билеты на выставку нам отдай, а то ведь так и забудем.

– Билеты? – опасно гудит Геныч. – А разве они не у тебя?

– Нет, брат, ты мне их так и не отдал, сказал, что у тебя целее будут.

– Точно не отдавал? – рычит он, яростно шаря по карманам.

– Однозначно, только не говори, что опять потерял, – продолжаю выбешивать друга.

– А знаешь, Евгений, билеты-то я дома забыл, – торжественно объявляет Геныч. – Вот прямо там, где выкладывал пиво и креветки.

– В морозилке? – подсказываю с ехидной улыбочкой.

– На столе, рядом с твоей мазью от геморроя! Короче, двигай уже к Дали, а я дома расслаблюсь – холодненькое пиво, жареные креветочки…

– Ага, и любимая телепередача про китов, – подытоживаю я.

– Гена, Вам нравятся киты? – прожурчало с заднего ряда.

– Очень, особенно синие. Снежаночка, а у вас, кстати, какой рост? – Геныч хищно оскалился.

– Метр шестьдесят шесть, – отвечает она с печалью в голосе. – Я хотела стать моделью, но мне не хватило нескольких сантиметров, и я не прошла кастинг.

Я уже вижу, что Геныч готов развить опасную тему, и спешу предотвратить неравный поединок:

– Да им же хуже, принцесса, упустили такой бриллиант. – И заметив, как она благодарно мне улыбается, резко меняю тему: – Снежан, а скажи, ты Диану хорошо помнишь?

– Какую Диану? – абсолютное недоумение в голосе.

– А ты разве много Диан знаешь? Хотя Артур говорил, что уже лет пятнадцать прошло, как вы не виделись. – Я осторожно забрасываю удочки, ожидая реакцию.

Внезапно глаза Снежаны округлились.

– Дианку? Так она же вроде во Франции. А ты что, её знаешь?

– Я не знаю, но слышал о ней и решил вот у тебя расспросить.

– А что ты слышал? – испытывает эта коза моё терпение.

– Слышал, что она очень злая девочка… Это правда?

– Ой, да она вообще бешеная!

Возможно, наша пассажирка не так уж и далека от истины.

– А долго вы с ней общались? – продолжаю допрос.

– Н-не очень, да мы почти и не общались. Она прожила у нас около месяца, но дома почти не бывала. То на танцах своих, то у бабушки. Только ночевать приходила, и то не всегда.