Танец власти - [34]

Илрон брел впереди, иногда проваливаясь в небольшие снежные «ловушки», промытые талой водой. Следом за ним шла Лианна, прислушиваясь к утренним звукам, окутавшим их.

Где-то под снегом журчал ручей. В кронах горных елей шумел легкий ветерок. Где-то впереди шумел какой-то водопад…

— Шо-то это не похоже на горную тропу, — произнес Мойше, глядя по сторонам, и в странную жижу под ногами. — Да и рановато еще для весенних ручьев…

— Скорее всего, это русло какой-то реки, — согласился с умертвием приставник.

Впереди показалась огромная снежная стена, последствие давней лавины. В тот же миг Волчица учуяла тот же вибрирующий звук, что слышала в Вольстриме, на кануне своего изгнания. И это могло означать лишь одно — новое землетрясение.

— Все на гору! Быстрее! — Крикнула Лианна, и изменив сущность, подобрала в зубы свою одежду, и прыгнула на выступ берега русла. Все поспешили за ней.

В тот миг, когда беглецы выбрались достаточно высоко, земля задрожала и закачалась под ногами. Путники схватились за деревья, что бы не упасть.

Снежная стена рассыпалась, словно карточный домик, и у подножья горы теперь стремительно несся сокрушительный водный поток, сметая все на своем пути.

— Мир меняется, — тихо произнесла Лианна, сменив волчью сущность и одеваясь.

— Да брось, здесь же горы. — Ответил ей Илрон, стараясь не смотреть на соблазнительные формы девушки-оборотня. — Землетрясение в горах столь же банальная вещь, как пьяные посетители в трактире.

— Землетрясения — да, но не это. — Лианна показала на стену черного дыма и огня, который выбрасывали в воздух проснувшиеся вулканы.

— Что это за чертовщина? — Спросил приставник, усердно крестясь, и не отводя взгляд он медленно движущегося в их сторону облака пыли и огня.

— Это не чертовщина, это древняя стихия, которая правила Материком до прихода на него оборотней. — Заученной фразой ответил ему маг.

— Нужно убираться от сюда, пока эта «Древняя стихия» не превратила нас на воспоминания. — Произнесла Лианна.

— Путь на запад нам закрыт. Придется идти на юг, а там будет ближе к Гиене, чем к столице Морены. — Упав духом, произнес Мойше.

— А почему тебе так не хочется идти в Гиену? — Спросила Волчица.

— Если то, шо сказал Мисько, правда, то мне не очень бы хотелось встретится с твоим озверевшим собратом. С меня вполне хватает знакомства с одним оборотнем, двумя полоумными магами и не понятно шо мутящим попом. К тому же, не очень то хочется стать обедом для моих родичей-идиотов. Уж лучше пусть меня скушает Изе, все же хоть какой-то толк будет.

«Умертвия никогда не хоронят своих убитых. Они верят, что если тело после гибель съесть, его бывший владелец продолжит жизнь вместе с тем, кто его съел.

История народов Материка. Том 10 с. 567.»

— Ты же сам заметил, что возможно, это не правда. — Произнесла Рия.

— Возможно, — буркнул в ответ умертвие. — Вот только умные существа предпочитают держаться подальше от опасности, и не встревают в передряги. Лишь полные идиоты бросаются, сломя голову, в огонь.

— Ты хочешь сказать, что все величайшие герои Материка идиоты?! — Возмутился Илрон.

— Почему же? У некоторых действительно не было выбора. Но в большинстве, кто у нас становится героями? У людей, когда они пришли на Материк, героем становился тот, кто смог убить Дракона. И чем больше — тем герой круче. Сколько идиотов стали обедом ради минуты славы? Кто их помнит? Так же героями становились воины, сумевшие убить больше врагов, чем другие. Сколько было войн? Скольких героев они породили? Идет время, новые войны порождают новых героев, а старых стирает в пыль, удаляя из памяти живых. И тот, кто еще вчера носил имя «Герой», теперь никому не нужный, спитый человек, который готов рассказать свою историю любому, кому нечего делать, и готов угостить его выпивкой. Вы знаете сколько я видал таких «Героев» в трактирах Орона, Морены и других государств. Все они никому не нужны, и вынуждены просить милостыню, ибо иначе умрут от холода и голода… У орков, гномов и троллей ситуация еще сложнее. Они всегда ценили и уважали лишь грубую силу. Иных моральных ценностей у них попросту нет. У эльфов так вообще — героем стает тот, кто лучше других наколдует какую-либо ненужную хрень, или споет очень длинную и дотошную балладу. Их герои и кумиры меняются быстрее, чем листва на деревьях. Если все это вы считаете героизмом, то я пас…

— Если тебе так противна наша компания, тогда почему идешь с нами? — Вновь спросил Илрон.

— Я иду не с вами, а с Лианной. У нее уж точно хватит мозгов не влезать в не нужные драки, дабы ее потом назвали «Героем». К тому же, если я не ошибаюсь, у Волков свое понятие чести и героизма.

— Что-то я никогда не слыхал об этом. — Произнес отец Михаил. В ответ Мойше презрительно фыркнул, и произнес:

— Я не удивлен. Жители Степи вообще мало шо знают об иных обитателях Материка. У Волков всегда в почете были ум и справедливость. К тому же, все рассказы о кровожадности оборотней, ни шо иное, как сказки. Волки никогда не убивают, если на это нет причины, и у них мозги на своем месте. Хотя, среди людей придурков значительно больше. У оборотней героем стает не тот, кто выиграл войну, а тот, кто смог избежать ее, сделать так, шо бы войны вообще не было. Их герой не тот, кто убил, а тот, кто в критический момент смог сохранить свое лицо и совесть, не запятнавшись кровью. Именно поэтому я и пошел с Беленькой. Ведь если шо, она сперва подумает, а потом будет действовать, а не колдовать, налево и направо, без толку; читать никому не нужные молитвы, или махать мечем.