Танец стихий - [78]

Отплевываясь от попавшей в рот воды, я тяжело выползла на берег: вот так, поприкалывалась, называется. Зато получилось все, словно по-настоящему. И на будущее урок: не упиваться своей непобедимостью, а достаточно трезво оценивать врага. На суше уже поджидали три ищейки. На этот раз они не кружились в серых вихрях, а спокойно стояли на песчаном берегу, холодно наблюдая за моими попытками отдышаться.

– Что стоите, как истуканы? – со злостью спросила, откидывая с лица длинную прядь, выбившуюся из некогда безупречной прически. – Никто не поможет бедной девушке подняться? У вас что, галантность не в моде?

Один из магов протянул в мою сторону свой спиралевидный меч.

– Нет уж спасибо, – я удивленно отстранилась. – Раз так, я уж как-нибудь сама…

Но двое других передвинулись так, чтобы окружить, и тоже протянули мечи в мою сторону. Ой, а может, приказ мицара вовсе не в том, чтобы доставить меня живой…

С острий мечей потекли сверкающие искры, падая на землю, они образовывали правильный круг. Вскоре полоса ярко-синего цвета стала уже очень широкой. Земля подо мною дрогнула и поплыла по часовой стрелке, подчиняясь движению сверкающего потока. Я с недоумением наблюдала, как песок превращается в прозрачное стекло, хотя никакого жара не ощущала. Вскоре я словно сидела на блюдечке с голубой каемочкой и нервно хихикала по этому поводу: так меня, видимо, и доставят к мицару.

Я оказалась права: анахи возродили свои серые вихри, которые мощным потоком закрутились вокруг меня. Вскоре ничего не стало видно, лишь песчаная буря окружала мое сказочное транспортное средство.

Когда буря утихла, я обнаружила себя в очень большой круглой комнате. Стены и полукруглый купол потолка были выполнены из голубоватого стекла: без магии здесь явно не обошлось. На полу красовался черный ворсистый ковер, он единственный составлял всю обстановку. Через полупрозрачное стекло виднелись заснеженные пики горных вершин, чистое небо и парочка солнышек, весело подмигивающих с небосвода. Передо мною, крестив руки, стоял Роже и внимательно изучал.

– Я понимаю, – кивнула я, плавно проводя рукой по пушистому ковру, – девушка с белой атласной кожей на черном пушистом ковре смотрится очень сексуально.

Перевернувшись на живот, я игриво посмотрела на мужчину снизу вверх:

– Ну, вот я здесь. И что ты теперь со мною делать будешь, мой повелитель? Поиграем в рабыню и господина?

Я подмигнула анаху самым легкомысленным образом. На лице мага не шелохнулась ни одна мышца: ну вот, я и забыла, с кем разговариваю. Вся моя ирония пролетела мимо, так и не зацепив живую статую.

– Жаль, что у тебя не осталось ни единой эмоции, – погрустнела я. – Раньше с тобою было гораздо веселее. Тебе самому-то не жаль? Не жаль смотреть на этот великолепный закат и ничего при этом не испытывать? Не жаль лицезреть прекрасную соблазнительную даму и не испытывать желания?

– Я не чувствую жалости, – бесстрастно ответил анах.

– Нет, ну я не понимаю, на кой я тебе тогда сдалась, – рассвирепела я. – Послал своих приспешников, которые чуть не утопили меня, притащили сюда, а чего теперь делать с добычей, не знаешь… Чего ради столько усилий?

– Чтобы было, – пожал плечами маг. – К тому же, если я не ведаю эмоций, это вовсе не означает, что мне не нужна женщина.

Я замерла: этот идиот считает, что я с ним сексом заниматься буду?

– Ну уж нет, – фыркнула я, вскакивая на ноги, – это все равно, что любить робота; я что, по-твоему, извращенка?

Роже не ответил и вообще никак не прореагировал на мои вопли. Он спокойно подошел и, схватив меня за руку, бросил на ковер и принялся методично и холодно снимать с меня одежду. Я царапалась и кусалась, вне себя от злости:

– Отпусти, проклятый голубок! Ладно бы удовольствие получал, садист несчастный, так ведь словно для галочки пристаешь! Отпусти! А!

Роже, не обращая внимания на протесты, прижался своим мускулистым телом к моему: мгновенно из меня испарилась вся злость, уступив место дикой страсти. Внешне же эта перемена никак не изменила моего поведения: я все так же рьяно кусала и царапала анаха, только к крикам добавились еще и стоны.

Позже Роже встал, оделся и, не говоря ни слова, просто исчез. Я перевернулась на живот и зарыдала, вцепившись в длинный ворс ковра. Ну что за жизнь: стоило так рваться навстречу мечте, сверкающей вдали ярким алмазом, чтобы, наконец добравшись, с омерзением крутить в руках острый осколок стекла. И бросить не могу, и постоянно ранюсь о его острые грани.

Проревевшись, я все-таки встала и оделась, твердо пообещав себе в следующий раз не сдаваться так быстро. Потом на ум пришла гаденькая мыслишка: значит, милая, надеешься, что он будет, этот следующий раз. И что толку давать себе подобные обещания, если таешь в руках мага, как мороженое в пустыне? Даже если он, как и бескрайняя пустыня, ничего не ощущает в этот момент. Но я-то ощущаю: и боль, и жалость… и любовь. Я все равно люблю этого бесчувственного болвана!

Прическа безнадежно растрепалась, поэтому я, старательно выковыряв из волос все каменные украшения, распустила их и заплела длинную косу. Солнышки уже торопливо скрылись за горизонтом, словно не в силах смотреть на мое унижение. Да я и сама стыдилась своей слабости, но поделать с этим ничего не могла. В воздухе быстро промелькнул легкий туман и в комнате проявился незнакомый анах.