Танец стихий - [6]

— Я надеюсь, в твои планы не входит моя скоропостижная гибель? — я подозрительно покосилась на чашку.

Похоже, подруга обиделась, она сунула мне чашку, буркнула, что это 'повысит бодрость', и ретировалась из комнаты. Уж и поворчать нельзя! Я вдохнула чудесный аромат, и, проорав спасибо в сторону открытой двери, выпила зелье, маскировавшееся чаем.

Потянувшись, я встала и, умывшись водой из кувшина, спросила:

— А сколько у меня еще времени? Ну, хватит дуться, подруга!

— Я не дуюсь, а пытаюсь разгладить твои наряды, — раздалось из соседней комнаты, — а выход твой через час.

Я вошла в комнату и увидела Марвию за работой. От моих костюмов, развешенных на мебели, и действительно находящихся в жутко смятом состоянии, летели искорки. Мгновение, и они стали выглядеть так, как будто их выгладили лучшие специалисты в этой отрасли. Я восхищённо вдохнула, ведунья улыбнулась и спросила:

— Ты так и будешь стоять истуканом или все-таки приведешь себя в порядок?

Я метнулась к сумке, подруга направилась ко мне и следующие минут сорок провела за любимым занятием девочек, игрой в куклы. Вместо куклы выступала я.

И вот я в костюме и с макияжем спустилась вниз, в комнатку перед сценой корчмы. Ведунья несла за мной CDплеер. В комнатке никого не было, похоже, я выступаю первой. Это несколько нервировало, всегда трудно быть первой. Подруга обняла меня, стараясь не помять, пожелала удачи и ретировалась в зал.

Вошёл Дик, окинул меня восхищенным взглядом, присвистнул:

— Да ты и вправду танцовщица!

— Ты сомневался и назначил выступление? — засмеялась я.

— От этого пройдохи можно ждать чего угодно! Я подумал, что он направил ко мне скрывающуюся магичку-отступницу, — усмехнулся он. Потом стал серьёзным, — готовность пять минут. Удачи тебе и не переживай, независимо от результата ты под моей защитой.

Великан вышел. А я глубоко вздохнула, прогоняя нервную дрожь, и, перекрестившись, вышла в зал.

Глава 5 Взгляд дроу

Я прошла по сцене в тени занавеса и поставила плеер в конце зала, задав программу проигрыша мелодии через пять минут. Опять глубоко вздохнула и сосредоточилась на своем состоянии. По не такому большому, но опыту могу сказать, что от душевного состояния танцовщицы напрямую зависит успех выступления. Даже если вы в танце ничего собой не представляете, но во время выступления у вас 'светятся глаза' и улыбка сияет искренней радостью, то успех вам обеспечен в большей степени, чем профессионалу с лицом мумии. Поэтому я приготовилась получить удовольствие от своего танца. В этом проблем у меня никогда не было, танцевать я люблю, и всегда любила, это песня тела, порыв души. В танце я выражаю эмоции, которые невозможно описать словами. Передаю свои чувства, свое видение мира.

За занавесом слышен равномерный гул. Что ж, люди (и не люди) веселятся, все правильно, надо же как-то разнообразить свою жизнь. По занавесу проплыла огромная тень, и громоподобный голос произнёс:

— Тихо! — и настала неправдоподобная тишина, как будто кто-то выключил звук, — Представление начинается! — Уже тише добавил Дик.

Я стояла на сцене и отчитывала мгновения, оставшиеся до начала мелодии. Занавес медленно отъезжал в сторону, и я оказалась в столбе переливающегося света. Сердце колотилось так, что зрителям наверняка казалось, что это там-тамы. По залу прокатился вздох, как ветерок. Что ж, я могу их понять. Я и сама, когда смотрю со стороны на наших девушек в группе, мне кажется, что это нереальное зрелище даже переплюнуло сказку. Золотые босоножки на семисантиметровом каблучке сверкают перламутровыми блестками. Юбка, сидящая на бедрах, состоит из мягко переливающего фиолетового атласа, поверх которого слой органзы, меняющей свет от угла зрения от сиреневого до красного. Углы верхней и нижней юбок расходятся, создавая образ воздушности, и украшены золотыми сверкающими пайетками и бисером. Фиолетовая блузка заканчивается под грудью, с длинными рукавами, заканчивающимися расклешенными манжетами, по стилю повторяющие юбку. Блузка расшита восточными узорами из золотого бисера и пайеток, а по краю украшена пятисантиметровой бахромой из золотого бисера. На бедрах закреплен золотой пояс, сплошь расшитый фиолетовыми, сиреневыми и красными камнями и бисером, и по краю украшен десятисантиметровой бахромой из золотого бисера. Все это великолепие сверкало и искрилось до боли в глазах в луче света.

Несколько мгновений пролетели для меня часом неподвижности на сцене. Глаза отказывались воспринимать публику как что-то осуществленное. Это плохо, надо танцевать для публики, она почувствует обман и не поблагодарит за него. Еще помидорами забросают. Хоть они по цвету сочетаются с костюмом… Ну, в общем не люблю я томаты. И мне уже все равно, свежие или тухлые. И тут в цветном расплывчатом пятне публики, которое упорно видели мои непослушные гляделки, я отчетливо увидела Глаза. Не знаю, чем они меня зацепили. Явно нечеловеческие, цвета редкого янтаря, они словно светились, притягивали, гипнотизировали… Наконец началась музыка. Я облегченно вздохнула и, словно нырнув с пятиметровой вышки в холодную воду, начала свой танец. Я танцевала для этих глаз. Я выражала любовь ко всему живому, любовь к самой жизни, воплощала в танце восхищение прекрасным и необычным. Все это я видела в Глазах. Тело повторяло заученные до автоматизма, отработанные до совершенства движения, а душа пела и искрилась, заполняя меня. Казалось, душа вышла за пределы тела и объемом стала со столб света, окружающий меня. Вокруг меня засверкали все краски жизни, засветилась радуга и тут же распалась на миллиарды светлячков. Вокруг запорхали невиданной красоты птицы, а под ногами зацвели цветы, источающие аромат божественного нектара. Теперь каждое мое движение заполняла небывалая энергия, она заполнила все тело. Даже померещилось, что мои руки светятся и стали полупрозрачными. Великое счастье жизни лилось из меня водопадом, я никогда не ощущала такого счастья! Последнее движение, плавно перетекло в поклон, и музыка стихла. Я стояла, ошеломленная, а вокруг меня оседали хлопья света, которые гасли в сантиметре от пола, темнота поглощала пространство около меня.