Танец с зеркалом - [4]

Хотя, конечно же, это не Зевас походил на Андрея Викторовича, а скорее Андрей Викторович на Зеваса.

– Я в обиде, и я этого так не оставлю, – заявил я мрачно.

– Очень жаль, – грустно улыбнулся Зевас. – Тогда переходим к другому плану.

И в этот момент у меня отказали руки и ноги, и я рухнул на землю. В небе кружили грифы. Грифов я точно не делал. А еще по небу плыли тяжелые грозовые тучи, многослойные, красивые, темно-серые, отливающие местами фиолетовым.

Перед тем, как потерять сознание, я проникся величием и красотой собственного замысла.

8. Свинья

Юлифь подливала Зевасу вина, а я сидел привязанный к креслу-качалке. Привязали меня не потому, что я мог сбежать – куда я сбегу без ног? – а чтобы не выпадал поминутно из кресла, потому что рук у меня тоже не было.

– Согласен, согласен, демиурги тоже нужны! – продолжал нашу беседу Зевас, накалывая на вилку очередной кусочек моей руки. – Но вот сам скажи – кого больше ценят, талантливых администраторов или создателей миров? Вот в том мире, из которого ты родом, кто больше зарабатывал? У кого дом больше, пироги вкуснее?

– Но без нас не будет вас, – ответил я.

Зевас был весьма опытным соперником. Да даже тот факт, что он разговорил меня после того, как отрезал и поджарил мои ноги, многого стоил.

– В любом процессе есть такие вещи, которые лучше не демонстрировать, – Зевас усмехнулся и откусил еще кусочек, жмурясь и показывая мне, как же вкусно и что зря я отказался – хотя мне не предлагали, но да, я бы точно отказался. – Вот круговорот в природе, когда мертвые животные удобряют траву, никто же не акцентирует на том, как гниют трупы, как по ним ползают отвратительные насекомые? Все любят растущую травку, пасущихся животных. Если вдруг нужно шокировать – вспоминают, как хищники пожирают травоядных.

– Демиурги не гниющая падаль, – сказал я.

– Ты прав, – неожиданно согласился Зевас. – И хочу сказать, ты действительно ценен. Но понимаем это только мы – самые лучшие администраторы. Цени меня за то, что я ценю тебя.

Он расхохотался, а потом земля прямо под столом вспучилась и наружу полезло что-то странное, кресло упало и некоторое время я ничего не видел, только чувствовал жар, и еще слышал визг, лязг и крики.

А потом Зевас поставил кресло, и я увидел ряд из семи мертвых людей на земле, и у первого из них на плаще виднелись четыре алых сердца.

– Знаешь их? – спросил Зевас.

Его рот был разбит, и он поминутно сплевывал кровью.

– Они отомстят за меня, – ответил я.

Четверка червей – вроде бы про него что-то говорили. Дерзкий, молодой… Хотя все, кто младше девятки – молодые и дерзкие.

– И тебе, и за тебя, – загадочно произнес Зевас, встал на колени и начал поднимать с земли кусочки мяса и небрежно пихать их в рот, и глотать не жуя.

За ним виднелся высокий каменный замок, перед которым играли в странную игру с двумя мячами трое его детей.

– Честно скажу, есть у тебя места, жрать которые мне будет противно, – сказал Зевас, вставая с колен. – Но надо поторопиться, Юлифь говорит, что луна благословит завтрашний вечер.

9. Феникс

Из окна замка были видны лес, озеро, самый край городской стены, а также кусочек дороги с бесконечными вереницами людей.

Мне рассказывали, что когда-то войны не было, но я этого не помню, я родился уже после ее начала. Когда мне было четыре, Карточные Короли убили Георга – моего старшего брата. Когда было восемь – убили маму Юлифь, но ее оживил отец, и она еще несколько месяцев была безумна, но потом потихоньку отошла.

С самого рождения мне твердили, что я особенный. Кемь, сестра, шептала мне, что я должен прекратить войну. Что я приведу на наши земли мир.

Мне тяжело было видеть, как наше королевство страдает. Нападения теперь случались каждый день, я уже привык, что гонцы приезжают и рассказывают о разоренных деревнях и проигранных боях.

Но сегодня мне должно было исполниться тринадцать, а отец не назначил никакого празднества, а просто вызвал меня к себе.

– Митриус, – сказал он веско. – Я должен раскрыть тебе несколько секретов. Но прежде скажи, любишь ли ты своих мать, сестру, брата и меня?

– Больше всего я люблю мать, – честно признался я. – Кемь и Вильжама тоже люблю, хотя Вильжам обращается со мной как с маленьким. А вас, отец мой, я прежде всего глубоко уважаю, ибо только ваша власть стоит между Карточными Королями и нашими жизнями.

– Это не тот ответ, которого я ждал, но выбора нет – наш мир вот-вот падет, все стены между мирами истончены… – отец склонил голову, и я вдруг понял, что он очень стар. – Митриус, ты живешь не в первый раз. Сейчас я буду говорить, а ты распутывай это.

Он кинул мне алый клубок шерстяной нити, и я начал его распутывать, а он продолжил рассказ.

– То было время, когда наш мир отверг нас, поместив меня в гроб, а твоя мать, взяв твоих братьев, сестру и меня, начала поиск места, где мы могли бы жить. И она нашла мир, созданный одним демиургом, но он не позволил нам остаться, предложив ближайшим утром удалиться. И твоя мать, рискуя моей и своей жизнью, оживила меня, а я выкинул демиурга из его мира.

– Почему вы не убили его? – война ожесточила мое сердце, и я не понимал сложных решений там, где имелись простые.