Танец с огнем - [12]

Аркадий почувствовал, как внезапно закружилась голова, мир вокруг как-то померк, помутнел… Внушение? Цыганские штучки? Что? Острый, как будто бы лукавый взгляд молодой женщины.

– Не можете? Не хотите? Боитесь? Ну давайте я вам покажу. Теперь я – улитка. Дотроньтесь до меня, сожмите руку, как будто бы взяли меня пальцами. Ну же!

Аркадий, повинуясь, стиснул Люшину руку повыше локтя, ощутил ее теплую упругость. И тут же девушка испуганно отпрянула, лицо окаменело, прозрачные глаза сделались кварцево-каменными, как будто захлопнулась роговая крышечка улитки.

– Ах!

Аркадий отшатнулся, сделал два шага назад.

Люша тут же вернулась, поправила шляпку, отряхнула испачканные в тине пальцы.

– Я больше не улитка… Аркадий Андреевич! Вы что, испугались?

Засмеялась, но тут же оборвала смех, взглянула искоса…

– Мне это очень легко. Я сама очень долго прожила в домике, как будто на дне пруда. Вы ведь уже один раз вытащили меня, в девятьсот пятом году. Помните, как вы хотели помыть меня в корыте, а до этого смывали кровь из своей раны…

Аркадий не понимал происходящего. Это игра? Действительно запредельно оригинальное видение и ощущение мира? Как и тогда, когда он принес с баррикад сомлевшего мальчишку Лешку, оказавшегося девочкой Люшей, ему вдруг показалось, что с ним кокетничают. Тогда ей было 15 лет, и в отношениях мужчин и женщин для нее не было тайн. Сейчас ей 19. Она замужем, у нее ребенок. На мгновение ему помстилось, что его прямо соблазняют… Он выругал себя за грязные фантазии. Люша просто рассказывает ему о своих детских ощущениях, а улитка – лишь повод к невеселым воспоминаниям…

Помолчали – немного и на удивление легко. Аркадий подумал, что так же легко молчалось ему только с одним человеком на свете – с его лучшим другом Адамом Кауфманом.

– Так много люди всего делают, и часто какое-то ненужное, – задумчиво сказала Люша, глядя на дальний заречный луг, над которым уже собирался туман. – Зачем?

– Во всем есть смысл.

Обернулась живо, даже привстала на цыпочки, чтобы быть ближе к ответу:

– И вы его знаете, Аркадий Андреевич?

– Конечно, на то люди образование получают. Каждое живое существо хочет выжить само и свой род успешно продолжить. И живет, и учится всему, и делает все, что его к этому приближает. Балы, которые Анна Львовна у вас обустраивает, девичьи хороводы в Черемошне, парни на кулачках дерутся, дворяне на дуэлях – это все одно. Выжить и продолжиться. Сумеет не каждый, отсюда конкуренция. Отсюда же – постепенное совершенствование навыков, приспособлений. Летать – полезно, небо – ресурс. У птиц – крылья, у нас вот – аэропланы появились.

– Это просто, – задумчиво сказала Люша.

– Кажется, что да, – усмехнулся Аркадий. – Однако до господина Дарвина никто не додумался почему-то.

– Но вот революции – это что? Это ведь у карасей или там зябликов не бывает?

– Это еще проще, если подумать. Цель та же – выжить и продолжиться. Только масштаб больше. Видали, как хозяйка лепешки на сковороде переворачивает? Чтобы с обеих сторон пропеклись. Так же и общество. С одной стороны – и деньги, и образование, и земля. И ладно бы в толк, а уж пригорела лепешка-то – сами видите, что у вас с землей делается: сколько из старой аристократии эффективных помещиков после реформы образовалось? Ваш отец, теперь вот муж, да и то со стороны и поневоле… Кто еще? С другой же стороны – тесто сырое: ни знаний, ни средств, ни умений толковых. Дети там растут сытые и апатичные, здесь – злые, голодные. А главное – ни там, ни там развития нет, или оно исчезающе медленное…

– А кто ж хозяйка-то? – спросила Люша.

– Какая хозяйка? – Аркадий вскинул недоумевающий взгляд.

– Ну, которая будет лепешку переворачивать…

– Партия, РСДРП (Российская социал-демократическая рабочая партия – прим. авт.) – не хозяйка, но рычаг. Эти люди несколько десятилетий готовились… Каторга, ссылка, лишение прав, гибель тех, кто взялся за дело преждевременно… Да вы ведь сами помните 1905 год, были, так сказать, в гуще событий…

– Скучно… – неожиданно сказала Люша и зевнула. – А в этом весь ваш смысл?

Аркадий, против Люшиных ожиданий, не обиделся, а засмеялся.

– Я вас понимаю. Сам, когда студентом был, все с Юрием Даниловичем о том же спорил. Очень уж мне хотелось, чтобы промежду Богом (в которого я не верил) и зоологией в чистом виде затесалось бы что-нибудь такое специфически душевное, лично для меня приспособленное…

– А теперь вы, значит, точно осознали себя этим… рычагом, что ли? – с непонятной почти враждебностью спросила Люша. – И тем сердце успокоилось?

Аркадий помолчал, потом ответил серьезно.

– Я – врач. Это в первую голову. Но и член партии тоже. Этого не изменить.

– Что ж. Вы врач и член партии. А я кто же? И скажите еще: перевернись эта ваша лепешка, что будет с Синими Ключами?

– Они будут принадлежать народу, – подумав, сказал Аркадий.

– Нет. Они будут принадлежать мне. И вы, Аркадий Андреевич, запомните это на всякий случай. Не как врач, а как член партии, – недобро прищурившись, сказала Люша.

* * *

Глава 3, в которой Дюймовочка и Итальяночка обсуждают, как женить содомита, два революционера спорят о физиологии женской привлекательности, а читатель знакомится с близнецами Атей и Ботей и имеет возможность заглянуть на Калужский рынок.