Танец с мертвецом - [9]

— А ну подыми лапы, Скотт? Руки на стену!

— Не так шустро, Фарли.

— Руки вверх! — Его маленькие глазки налились кровью.

Я не сказал вслух рвавшихся из меня слов, медленно поднял руки. Повинуясь его рычащим командам, я отодвинулся от стены, опираясь на нее ладонями. Он забрал мой револьвер из наплечной кобуры и отступил.

— Выверни карманы, — сказал он. Я опустил руки и посмотрел на него:

— Не заходи слишком далеко, сержант.

— Лейтенант. Выворачивай карманы.

— Ты даром теряешь время. Примерно пять минут назад неизвестным был застрелен Уэбли Олден. Лица его я не разглядел, но он уехал на машине налево по улице. И еще здесь была девушка...

— Ты будешь делать, что тебе говорят, Скотт?

— Фарли, ты дурак. Я приехал сюда через пять минут после...

Он осклабился и сделал шаг ко мне, поднимая левую руку. Я сжал пальцы правой руки в кулак.

— Шелл! — Другой полицейский в штатском негромко обратился ко мне, стоя в дверях студии.

Когда я увидел Фарли, я не обратил внимания на второго полицейского, но сейчас я узнал его. Мы с ним тоже встречались два года назад, но отношения наши были нормальными. Это был приятный парень по фамилии Дуган. На Фарли он не был похож. Я разжал кулак. Фарли очень хотел, чтобы я его ударил, это прямо написано было у него на лице. Уж тогда-то у него бы появилась возможность порезвиться со мной по-настоящему.

Я отвернулся от него, стиснул зубы и вывалил все из карманов в кучу на стол. Один из полицейских в форме говорил по телефону. Фарли рассматривал содержимое моих карманов.

Я попытался еще раз:

— Фарли...

— Лейтенант Фарли.

— Лейтенант Фарли! Пока ты здесь великолепно изображаешь идиота, тот, кто убил Уэбба, отваливает из Медины. — Я глотнул и перевел дыхание. — Хотя, если у него есть хоть капля ума, ему лучше остаться в этом городе. Здесь он будет в безопасности.

Фарли усмехнулся, взвесил мой кольт в своей ручище и резко открыл барабан, хотя для этого резкости и не требовалось. Фарли весил за двести фунтов, массивный мужик. Выглядел он толстым и не шустрым, но очень сильным.

— Из этого револьвера совсем недавно стреляли, — довольно произнес он. — Три раза. — Он резким движением кисти вернул барабан на место.

У меня вспотели ладони.

— Ты хочешь, наконец, узнать, что случилось, Фарли?

— Я послушаю это в конторе.

— Не собираешься же ты меня задерживать?

— Почему же?

— Ты, несчастный дубоголовый... Если ты, толстолобый...

— Заткни пасть. — Его загорелое лицо потемнело от прилива крови. — Еще раз пасть откроешь, я тебе ее заткну собственноручно.

Значит, вот как обстоят дела. Я посмотрел на Фарли:

— Ладно, пусть будет по-твоему, приятель. Пока. Я, пожалуй, позвоню по телефону.

— Зачем?

— Чтобы вызвать своего адвоката.

— Адвокат тебе понадобится. Сможешь его вызвать из полиции.

«Ага, — подумал я, — на днях или раньше». Прежде чем выйти, я еще раз посмотрел на труп Уэбба. По комнате расхаживали какие-то люди, проводили мелом линии на полу, фотографировали со вспышкой, чертили диаграммы и что-то писали. Почему-то это показалось мне непристойным, а когда я выходил из комнаты, мне вспомнились последние слова Уэбба, сказанные вчера вечером. Он сказал, что это должна была быть его первая брачная ночь. Похоже, так оно и вышло, только он обручился со смертью и уснул навсегда.

Фарли подтолкнул меня ладонью в спину. Мы спустились вниз по лестнице, сели в полицейскую машину и поехали в полицейский участок Медины.

С восьми тридцати вечера пятницы до почти девяти часов утра субботы они держали меня в комнате для допросов, при этом команды полицейских менялись, обрушивая на меня груду вопросов. Одни и те же вопросы, снова и снова. При этом направленная мне в лицо лампа сияла как маленькое солнце, а из деревянного сиденья стула, казалось, начали расти иголки. Вскоре я уже говорил только:

— Я на это уже ответил девятнадцать раз, несчастные вы недоноски.

У них, разумеется, нежных чувств ко мне не прибавилось, но в девять утра субботы они были вынуждены меня отпустить. Помог мне и умный, изворотливый адвокат, но главным было то, что меня не в чем было обвинить. Рассказ мой подтвердился, пули, попавшие в Уэбба, были выпущены не из моего револьвера. Одна из пуль, выпущенных мной в сторону окна, засела в оконной раме, и баллистическая экспертиза подтвердила, что она вылетела из ствола моего револьвера.

В девять утра я получил назад свои вещи, включая мой «кольт-спешиэл» 38-го калибра, и был готов отправиться восвояси. Фарли проводил меня до двери. Он был бодр и полон энергии. Ему понравилось меня допрашивать.

— Один совет, Скотт, — сказал он. — Держись как можно дальше от Медины.

— Катись к черту!

— С него все — как с гуся вода. Не мешайся в это дело. Этим занимается полиция. И я не хочу, чтобы ты путался под ногами и все портил.

Он ни разу не выругался в мой адрес, и то, что он сказал, особого значения не имело. Важно было то, как он это сказал. Каждое слово словно растягивалось у него во рту.

— Как ты до сих пор не можешь вбить в свою тупую голову, что мне наплевать, чего ты хочешь, а чего нет?

— Ты просто держись подальше от нашего города, Скотт. И не надо мешать.. Держи свой нос подальше. А высунешься — я моментально упрячу тебя в камеру...