Танец с мертвецом - [47]

Я повернулся к бару — самому популярному в данный момент месту в клубе, — полному людей, все столики заняты, обрывки фраз летают в воздухе, как пробки от шампанского. У стойки была пара пустых стульев, один из которых я и занял.

Бармен протер поверхность стойки белым полотенцем и спросил:

— Что для вас, сэр?

Вопрос прямо-таки огорошил меня. Я не знал, что заказать. Опять откуда-то от затылка мое сознание стал заполнять липкий холодный страх, леденящий, как сосулька, но я усилием воли заставил себя собраться и сказал:

— Мне... то же, что у него. — Я ткнул большим пальцем в сторону своего соседа, перед которым стоял бокал.

— А, виски с содовой, — кивнул бармен и приготовил порцию для меня. Я спросил:

— Что, мисс Калеоха еще не появилась?

— Понятия не имею. Тут наливать да коктейли смешивать не успеваешь. — И он двинулся на очередной нетерпеливый зов.

Не думая, я сдвинул соломенную шляпу на затылок, но, вспомнив о том, как приметны мои белые волосы, снова аккуратно надел ее, допил виски, протиснулся сквозь толпу веселящихся вовсю людей, нашел телефонную будку, набрал номер Лоаны — и опять не дождался ответа.

Я опять направился в бар, раздумывая о том, что делать дальше. Когда я проходил через обеденный зал, за столиками которого сидели веселые люди, что-то внезапно привлекло мое внимание.

За столиком сидела одна женщина, которая, когда я проходил мимо, так встрепенулась, что я повернулся к ней. Она, словно я ее испугал, отшатнулась назад, а когда я посмотрел на нее, глаза ее широко раскрылись.

Она перевела дыхание, тихо выдохнула и спросила:

— Что... вы здесь делаете?

Значит, она меня узнала — но откуда? Сердце мое забилось чаще. Я внимательно посмотрел на нее. Она была потрясающе красива: огромные черные глаза под черными бровями и красные, как вино, губы. Хотя она сидела, но видно было, что она хорошего роста и с прекрасной фигурой. У нее были в наличии все округлости и изгибы, о которых только могут мечтать мужчины, и еще несколько таких, до которых они еще не дошли в своих мечтах. То ли от природы, то ли от загара, она была смуглой, глубокое декольте ее платья цвета электрик обнажало кремовую гладкость высокой груди, рвущейся прочь из ткани.

— Вы знаете меня? — спросил я.

— Что... что вы сказали?

— Вы знаете меня?

Некоторое время она молчала, глядя на меня недоуменно, потом сказала:

— Конечно, я знаю вас. А что случилось с вами? Я сглотнул. Мой пульс участился. На столике перед девушкой стоял бокал с коктейлем, другой, наполовину недопитый — напротив нее перед пустым стулом. Я сказал:

— Позвольте присесть?

Она кивнула, и я сел на свободный стул.

— Возможно, то, что я скажу, прозвучит как слова сумасшедшего, но не могли бы вы мне сказать, кто я такой? Уголки ее рта слегка опустились.

— А вы что, этого не знаете?

— Нет. Я же предупреждал вас, что это звучит как бред. Я, ну, в общем, я упал с дерева и что-то... случилось с моей головой. Или в голове. Я ничего не могу вспомнить о себе самом.

Она медленно покачала головой, взяла бокал и одним глотком осушила его наполовину. Потом подняла на меня свои сверкающие черные глаза и сказала:

— Я знаю, что вы упали с дерева. Об этом весь остров знает. Но вы действительно ничего не можете вспомнить?

— Могу. И многое, практически все, думаю, если только это не касается меня. Подозреваю, что я либо Уэбли Олден, либо Шелл Скотт. Но пока это лишь предположение.

На ее лице по-прежнему было недоумение.

— Почему вы так считаете?

Я рассказал ей о чеке, найденном в кармане моих брюк, и вспомнил предположение детектива Уэнга:

— Или, возможно, я вор. Может быть, я украл этот чек. Это ей понравилось не больше, чем мне в тот момент, когда я услышал это предположение. Я сказал:

— Ради всего святого, скажите же мне, кто я. Она все еще, казалось, не верила:

— Вы все это серьезно?

— Черт побери, конечно! Я хотел сказать, люди, вы даже не представляете себе, насколько серьезно.

— И вы не знаете, кто я?

— Нет.

— Дорогой мой, я Лоана.

Секунды две-три до меня не доходило, а когда дошло, я одновременно воспарил неимоверно и рухнул наземь. Лоана Калеоха — женщина, которую я пытался разыскать. Это та самая красотка, с которой я ужинал на баньяновом дереве.

Я смотрел на ее прекрасное лицо, густые черные волосы, потрясающую фигуру и думал: черт возьми, какой смысл в том, чтобы делать что бы то ни было, если ты ничегошеньки об этом не помнишь? А потом я мрачно подумал, что, наверное, я никогда ничего не узнаю о своем прошлом — если я сумел забыть этот смуглый, черноглазый, с потрясающими формами помидорчик, дело безнадежно.

Я вздохнул и сказал:

— Лоана, меня убивает неведение. Кто же все-таки я?

— Ну, дорогой, — улыбаясь ответила она, — ты — Уэбли Олден.

Господи! Какое облегчение я почувствовал. Теперь хоть что-то стало ясным. Я знал, кто я. Это было прекрасное начало, теперь можно было постепенно раскопать и все остальное.

— Лоана, — сказал я, — я готов вас обнять и поцеловать за то, что вы мне это сказали, впрочем, я готов это сделать, даже если бы вы мне этого не сказали.

Она улыбнулась.

Я тоже улыбнулся.

Проулыбавшись несколько секунд, я спросил: