Танец с мертвецом - [3]

Лоана с улыбкой сказала:

— Такие юбочки носят только женщины.

— Дорогая моя, так было в старину, когда королем был Камехамеха. Но сейчас новые времена, время Шелла Скотта, и сейчас все носят такие юбочки.

Про себя я подумал, что это все разговоры, а до дела не дойдет, во всяком случае, не здесь, в центре Вайкики, в присутствии сотен людей...

Я протянул Лоане одну юбочку, оставив другую для себя.

— Так ты заранее купил их, Шелл, — сказала она. — Ты все заранее спланировал!

— Нет, честно нет! Просто они у меня были. — Я сглотнул. — То есть я хочу сказать, что я... Это судьба! Это знамение!

— Ты хочешь сказать, — засмеялась она, — что, если мы их не наденем, с нами случится несчастье?

— Я чувствую, что несчастье случится со мной. О, облей меня холодным шампанским, или ударь бутылкой по голове, или...

— Поцелуй меня, дурачок, — сказала Лоана, — у меня нос чешется.

И вдруг совершенно неожиданно эти юбочки очутились на нас. Эту сцену трудно вообразить. На какое-то мгновение мне показалось, что все это я вижу во сне, что этого не может быть. Но это было.

Лоана в травяной юбочке, низко приспущенной на бедрах, с грудью, едва прикрытой лепестками орхидей в ожерелье, опустилась на подушки рядом со мной. Это зрелище меня опьянило и одновременно отрезвило.

Когда Лоана заговорила, голос ее звучал иначе и слова как бы приобрели иной смысл.

— Поцелуй меня, Шелл, — сказала она.

Голос ее шелестел как черное кружево в темноте.

— Поцелуй меня...

* * *

Через некоторое время я открыл вторую бутылку шампанского, наполнил до краев наши бокалы и посмотрел на блюдо с холодным, очень холодным голубем, окруженным ломтиками фруктов.

— Нужно что-нибудь съесть, — сказал я. — А то что подумает повар? Ей-богу, я съем перепелиное яйцо.

— Я тоже.

— Это странно звучит в твоих устах, Лоана.

— И все-таки я его съем.

Мы их все съели и с этим все. Есть время для яиц дикой перепелки, а есть время не для яиц дикой перепелки.

Удивительное дело, но было очень вкусно. У меня кружилась голова сильнее, чем раньше.

— По-моему, моя кровь горит, Лоана, — сказал я. — Это мое несчастье — горящая кровь. Она полыхает, как нефть, а кровяные тельца разбегаются, пытаясь найти спасительный выход. Глоток воздуха — вот в чем я нуждаюсь. В глотке воздуха.

Я поднялся, и похоже, мои ноги двигались совершенно независимо от остального тела.

— Меня клонит ко сну, — сказал я. — Я... о-ох! Моя нога соскользнула с лежащей на полу бутылки, которая откатилась к выходу. Лоана выпрямилась.

— Воздуху? — спросила она с тревогой.

— Что?

— Воздуху?

— Не пойму, о чем ты.

— Ты говоришь, что тебе необходим глоток воздуха?

— Да. Для моих кровяных телец. Чтобы получить заряд энергии. Понимаешь, свежий воздух. Здесь очень душно, мы, похоже, вдыхаем уже выдохнутый воздух.

— Но ты же не можешь выйти в таком виде...

— Леди, я выходил и не в таком виде. Ах, понимаю, что ты имеешь в виду.

Она швырнула мне травяную юбочку и, как все девушки в таких случаях, промахнулась. Я рванулся, чтобы дотянуться и схватить ее, и моя нога за что-то зацепилась. Я схватил юбочку, но в этот момент моя нога опустилась на бутылку и я почувствовал, что взлетаю и парю в воздухе. Понимаю, что не мог улететь далеко, но мне казалось, что я ракета, запущенная в космос. Потом мое бедро коснулось чего-то, и я в полной растерянности понял, что лечу прямо на стену из листьев ко входу в домик. Хотя в данном случае, скорее, к выходу.

Что-нибудь четко сообразить уже не было времени, я почувствовал, как, наткнувшись бедром на перила, я перевалился через них, с грохотом пробив лиственную стенку, и вывалился из домика.

Где-то, как мне показалось, далеко за моей спиной что-то закричала Лоана, но я уловил только часть фразы:

— ..не уходи...

Я хотел было сказать ей, что я не хочу уходить, но было уже поздно.

Я уходил.

И вдруг я очутился в сумасшедшем мире цветов, звуков и ощущений. Я никак не мог взять в толк, что вывалился из «Индийской смоковницы» в Вайкики, я просто отказывался согласиться с этим — но это уже не имело значения, потому что я действительно падал.

Казалось, что я лечу одновременно в разных направлениях. Я ударился головой о толстую ветку, и из глаз у меня искры посыпались. В какой-то миг, к счастью очень краткий, я увидел под собой мирно гуляющих, глазеющих на витрины людей. Я отчаянно цеплялся за ствол, ветки, даже за листья. Но счастье изменило мне.

В последние мгновения своего падения в сознании у меня промелькнули сотни и тысячи сцен из прожитой жизни. Говорят, что за секунду человек может вспомнить события целого месяца своей жизни. Ах, как бы я хотел, чтобы происходящее со мной относилось уже к области воспоминаний.

Даже когда я грохнулся на твердую землю, воспоминания вспыхивали в моем сознании. Голливуд... Лас-Вегас... обнаженные женщины... грубые мужские лица... кровь, растекающаяся по спине мертвого мужчины... вспышки и грохот выстрелов... и соблазнительные красотки.

Глава 2

Когда Уэбли Олден позвонил мне и сказал, что у него неприятности и он рассчитывает на мою помощь, я слыхом не слыхивал об индийской смоковнице — баньяновом дереве.

Это было вечером в четверг, тринадцатого августа, и я был у себя дома — в «Спартан-Апартмент-отеле» в Голливуде, пытаясь в очередной раз добиться, чтобы мои аквариумные рыбки дали потомство. Я держал тропических рыбок уже несколько лет. Многие виды у меня размножались, но все мои попытки получить потомство от неонов были сплошным рассказом о поражении, провале, фрустрациях. Выведение неонов превратилось в фетиш, символ, цель. И я действовал с суровой решительностью.