Танец с герцогом - [6]

— Почему?

Спенсер с трудом подавил вздох раздражения. Он мог бы объяснить, что, простив долг, он сослужит ее брату и всей ее семье дурную службу. Ведь тем самым он обречет их на чувство бесконечной благодарности, которое давит гораздо сильнее бремени материального долга и от которого невозможно освободиться. Кроме того, это не удержит Джека от повторения ошибки. Через несколько недель парень залезет в еще больший долг, и на этот раз речь пойдет уже не о сотнях, а о тысячах фунтов. Спенсер не сомневался, что четыреста фунтов — действительно большая сумма для семейства д’Орси. Но к счастью, не критичная. И если она поможет брату леди Амелии приобрести немного здравого смысла, то это капиталовложение окажется ненапрасным.

Все это Спенсер мог бы объяснить. Но ведь он герцог Морленд. Этот титул вынудил его от многого отказаться и вместе с тем дал многочисленные преимущества. И одно из них — возможность не объясняться.

— Просто не стану делать этого, и все, — ответил Спенсер.

Амелия закусила губу.

— Понятно. И нет никакой возможности вас уговорить?

— Нет.

Леди Амелия передернулась. Спенсер ощутил прокатившуюся по ее телу дрожь под своей ладонью. Испугавшись, как бы она не разразилась слезами — идеальный финал в сложившейся неловкой ситуации, — Спенсер прижал леди Амелию к себе и закружил в вальсе еще энергичнее.

Но несмотря на все его усилия, она тряслась все сильнее. Из ее горла вырывались тихие звуки — нечто среднее между икотой и писком. Вопреки установленным им же самим правилам Спенсер немного отстранился и заглянул леди Амелии в лицо.

Его партнерша смеялась.

Сердце Спенсера забилось чуточку быстрее, и он усилием воли заставил себя успокоиться.

— А ведь правда то, что говорят про вас леди. Вальсируете вы божественно. — Взгляд леди Амелии пробежал по лицу Спенсера. Скользнул по его бровям, подбородку и наконец заинтересованно остановился на губах. — А при ближайшем рассмотрении вы еще и бесспорно красивы.

— Намерены поколебать мою решимость с помощью лести? Ничего не получится.

— Нет, нет. — Леди Амелия улыбнулась, и на ее правой щеке возникла ямочка. В то время как левая осталась гладкой. — Теперь я вижу, что вы совершенно непоколебимы. Настоящий оплот решимости. И любая моя попытка смягчить вас обречена на провал.

— Тогда почему вы смеетесь?

И зачем он спросил? Спенсер ощутил растущее в груди раздражение. Ну почему он не промолчал, не дал беседе угаснуть? И с какой стати его так интересует вопрос: появляется ли ямочка и на левой щеке леди Амелии? Улыбается ли она более открыто и искренне в иной ситуации, когда ей не приходится чувствовать себя униженно из-за нависшего над ее семьей долга? И не является ли ямочка на правой щеке таким же незначительным, присущим только ей несовершенством, как и родимое пятно на груди?

— Потому что, — ответила Амелия, — беспокойство и уныние утомляют. Вы ясно дали мне понять, что не простите долга. Я могу отравить себе остаток вечера мыслями об этом. А могу просто наслаждаться танцами.

— Наслаждаться?

— Полагаю, мое заявление вас ошеломило. Я знаю, что есть люди, — Амелия бросила на герцога многозначительный взгляд, — которые настолько возвысились над остальными, что любая компания им неугодна. Еще не войдя в зал, они уверены, что званый вечер им не понравится. Неужели невозможно поверить, что есть и совершенно противоположные им люди? Такие, как я? Предпочитающие обрести счастье, даже если им грозит полное разочарование и разорение?

— Попахивает лицемерием.

— Лицемерием? — Амелия снова рассмеялась. — Прошу прошения, но разве вы не герцог Морленд? Автор полночной мелодрамы, разыгрывающейся почти каждый вечер на протяжении нескольких недель? Ведь в ее основе лежит твердое убеждение в том, что мы, подходящие леди, отчаянно ищем вашего внимания. Что танец с Полночным герцогом — заветная мечта каждой девушки. И вы еще называете меня лицемеркой за то, что я не желаю преждевременно поддаться унынию?

Амелия вздернула подбородок и оглядела зал.

— Я не питаю никаких иллюзий в отношении себя. Я — молодая женщина из благородной, но очень бедной семьи, без пользы потратившая два сезона. Я не красива и уже не юна. Я редко становлюсь центром внимания, ваша светлость. Вальс закончится, и я не знаю, когда мне посчастливится — да и посчастливится ли вообще — снова закружиться в танце. Поэтому я намерена насладиться им сполна. — Она улыбнулась широко и решительно, словно защищалась. — И вы не сможете мне помешать.

В этот момент Спенсер подумал о том, что это будет самый долгий вальс. Повернув голову, он покорно закружил свою партнершу по залу, стараясь не обращать внимания на устремленные на них взгляды. Господи, как же сегодня людно.

Спенсер рискнул опустить глаза и увидел, что леди Амелия все еще смотрит на него.

— Мне удастся уговорить вас не смотреть на меня?

— О нет. — Улыбка Амелии стала еще шире.

Похоже, действительно не удастся.

— Видите ли, — прошептала она, — не часто старой деве вроде меня выпадает случай оказаться в непосредственной близости от столь яркого образчика мужественности и красоты. Эти прожигающие насквозь глаза цвета ореха и эти темные вьющиеся волосы… Стоит немалого труда удержаться, чтобы не дотронуться до них… — Будь на месте Амелии другая женщина, Спенсер расценил бы чувственную хрипотцу в ее голосе как попытку соблазнить его, но в данном случае он не обманулся.