Танец падающих звезд - [32]

Эмма и Эмилиано проехали сквозь все эти места и оставили за спиной вечер. И настала ночь.

— Я не хочу домой, — призналась Эмма.

— Почему?

— Не скажу.

— Предпочитаешь диван?

Она улыбнулась:

— Угу.

Час спустя они стояли перед вишневым диваном веломастерской.

— У меня ноги ломит, — пожаловалась Эмма.

— Сядь-ка.

Эмилиано сел рядом, взял ее за лодыжки и устроил их у себя на коленях:

— Расслабься.

Он снял с нее балетки светло-лазурного цвета и обхватил руками ее правую ступню. Белая, как мрамор. С маленькими коричневыми пятнами на подъеме.

— У тебя даже на ступнях веснушки…

— Уф-ф-ф, я знаю, — фыркнула Эмма.

— А я не знал.

Она почувствовала, как его большой палец поднимается по своду стопы.

— Мне щекотно.

— Ш-ш-ш-ш.

Его пальцы поднимались все выше по пяткам, вдоль лодыжек до основания икр. Потом до колена. Сжавшиеся от усталости мышцы начали расправляться. Она больше не смеялась, прикрыв глаза, как кошка, и глубоко дыша всей грудью.

— Ну как?

— Ш-ш-ш-ш. Продолжай.

Он улыбнулся и продолжил. Взял другую ногу и стал ее массировать. Взобравшись по лодыжкам быстрыми глубокими движениями указательных пальцев, он замер на вершине, там, где проходила граница розовых льняных шорт. И почувствовал, как по ее белой коже прошла короткая дрожь. Пальцы побежали дальше и поднялись вверх, прервав свой бег в нескольких сантиметрах от ее лица.

— Все.

Эмма открыла глаза. Ей хотелось продолжения, но она не подала виду. Поцеловала его руки и сказала:

— Спасибо.

Эмилиано обхватил одной рукой ее голову. Другой — талию. Нежно притянул к себе и поцеловал в губы. Пальцы быстро поднимались по спине под футболкой в горизонтальную полоску. Пробежали вверх по позвонкам до самой шеи и сомкнулись вокруг затылка, как лепестки вокруг венчика. На шее. Там, где когда-то была золотая цепочка. В тот день, когда она впервые увидела Эмилиано и он ее ограбил.

— Стой! — приказала Эмма.

Эмилиано тут же отодвинулся в сторону:

— Что? Что такое?

— Прости. Я… я не знаю.

Неправда. Она знала. Но не хотела говорить об этом.

Они какое-то время пристально смотрели друг другу в глаза. События последних недель мелькали в их зрачках, как кадры на кинопленке. Эмилиано увидел, как с Эммы срывают цепочку и она дрожит от страха. Он опустил глаза и отсел на почтительное расстояние.

— Это я должен просить у тебя прощения…

Рыжая голова опустилась на его грудь, как малиновка — на выемку в стволе дерева. Эмилиано нежно обнял ее обеими руками и вытянулся на диване. Осторожно погасил свет и стал слушать, как ее дыхание успокаивается и становится все более ровным. Они уснули почти одновременно.

Я знаю

— Гета?

— Да, Витторио.

— Волк — сеста?

Грета внимательно смотрела на малыша, уютно сидевшего на руках у матери. Он не сводил с нее серьезных глаз, будто задал вопрос жизни и смерти. Грета перевела взгляд на белого волка, которого все еще держала в руках, не зная, что ответить. Ей на помощь пришла мама малыша:

— Нет, любовь моя, твоя сестра — Грета.

Витторио протянул к Грете свои маленькие ручки, и она сама не заметила, как он повис у нее на шее. Он был меленьким и очень… ароматным. Он пах булкой, только что вынутой из печи. Девочка стояла как каменная, не представляя, что ей делать с этим необременительным грузом. Тогда малыш взял ситуацию в свои руки — сначала приласкал ручонкой волка, потом сестру.

— Волк — сеста и Гета — сеста.

Он так решил. У него было две сестры. И ему было все равно, что у одной из них вместо носа была пуговица. Ему очень нравилась эта новая игра в сестру. И он весело рассмеялся, как умеют только дети, — смехом полного и абсолютного счастья. Грета покраснела от смущения и волнения.

— Игаешь?

— Нет, сейчас Грете надо домой, но она скоро вернется. И вы сможете играть сколько захотите, — объяснила мама.

— Не-е-е-е, — помрачнел малыш.

— Я оставлю тебе волка, — пообещала Грета, обрадовавшись, что на этот раз она знает, что сказать. — Ты должен его гладить. И каждый день рассказывать ему самые интересные истории, какие знаешь. Тогда волк будет счастлив.

Мальчик обнял волка и закрыл глаза:

— Щасли.

Откуда-то с неба к нему потянулась еще одна нежная рука. Он поднял глаза и увидел своего отца.

— Очень счастлив, — добавил папа и поцеловал сына в лоб.

— Нам надо идти, последний паром отходит через полчаса, — сказала Грета, боясь, что у нее разорвется сердце от всех этих ласк и поцелуев.

— Давайте я отвезу вас в порт, — предложил Маурицио. — Сейчас загрузим велосипед Ансельмо в машину и поедем.

— Подождите, — остановил его Ансельмо, — я чуть не забыл. Это ваш?

Он вынул из сумки полосатый шарф и протянул его хозяину дома. Маурицио смотрел на шарф, не веря своим глазам:

— Мой… я потерял его. Но как… где вы его нашли?

— В Риме. У озера в районе EUR.

Маурицио взял шарф и все смотрел на него, не зная, что и думать.

— Я был там пару месяцев назад. Еще было холодно. Я надеялся встретиться с тобой, Грета. Я даже написал тебе письмо…

Она помнила каждую строчку этого письма. Его тоже нашел Ансельмо. Как и шарф.

— Я… не знаю. Это все как-то… В общем, если это совпадение, то… это что-то удивительное, — пробормотал отец.

Грета и Ансельмо не смотрели друг на друга, но каждый из них чувствовал, как в сердце другого разрывается большой шар.