Танец на осколках души - [131]

— А с чего ты взял, что я это делаю? Или ты считаешь, что я бы стал так относиться к Адалиссе?

— Если бы она позволила, то стали бы, — ответил Высший демон. — Но, Чёрная богиня не позволила бы. А вы…

— Ты ненавидишь меня, Саварис? — перебил мужчину Люцифер. — Ненавидишь меня за то, что я поимел твою дочь и твою возлюбленную, в одном лице, на твоих глазах?

— Вы и так прекрасно знаете ответ на свой вопрос, повелитель. Да, я вас ненавижу. Но, я хочу знать — почему Милена не помнит об Адалиссе?

— Потому, что Адалисса заперта глубоко внутри сознания Милены. И она будет заперта там до тех пор, пока жива твоя дочь. И Милена никогда о ней не вспомнит.

— Но, почему?

— Адалисса представляла угрозу для всех нас, и я избавился от неё. Но, говорить с тобой об этом я не намерен. Могу сказать только то, что если ты, хоть один единственный раз, при Милене упомянешь Адалиссу, я об этом, обязательно, узнаю. И тогда ты лишишься моего позволения находиться в Зиградене и, вообще, рядом со своей дочерью.

— Я понял вас, повелитель, — вынужден был сказать Саварис. — Я никогда и словом не обмолвлюсь о Чёрной богине.

— Ответь-ка мне вот на какой вопрос, Саварис. Как так получилось, что твоя дочь так поразительно похожа на Адалиссу внешне и откуда сама сущность Адалиссы оказалась в ней?

— Я не знаю, повелитель.

— Не знаешь? Очень слабо в это верится. Я мог бы выбить из тебя правду, но… так как Адалисса больше не вернётся, по большому счёту, это не имеет никакого смысла.

— Я, всё равно, не понимаю, зачем надо было вам сейчас так мучить Милену? Только из-за того, что ваша возлюбленная ушла ко мне? Это — месть с вашей стороны?

— Можешь считать и так, Саварис. Только ты лицемеришь в том смысле, что ты испытывал тогда, когда видел, стонущую подо мной, свою дочь. Ты, на самом деле, считаешь, что я мучил её? — задал, как может показаться, странный вопрос Люцифер.

— О чём вы говорите, повелитель? — высший демон, впервые, за весь разговор, поднял глаза и посмотрел прямо на владыку Преисподней. — Вы не хуже меня знаете, что я еле сдержался, чтобы не напасть на вас.

— Но, вот, зачем именно ты хотел на меня напасть?

— Я… я не понимаю вас, повелитель!

— Всё ты прекрасно понимаешь, Саварис, — губы Люцифера скривились в усмешке, не затронув, при этом, лёд глаз. — Но, раз ты сам не хочешь признаваться, я скажу тебе, что я имею в виду. Тебя разозлило не то, что я занимался сексом с твоей дочерью. Тебя разозлило то, что я занимался сексом с твоей возлюбленной. Ты же сам хотел её, Саварис. Ты хотел, да и сейчас хочешь, свою дочь! Я чувствовал твоё возбуждение, когда владел Миленой. Ты хотел вмешаться не для того, чтобы прекратить всё это. Ты хотел занять моё место. Или скажешь, что я не прав?

Саварис промолчал. Ему нечего было сказать на это.

— Молчишь? Значит, я прав, — сделал вывод повелитель Преисподней. — И что же, интересно, подумает твоя драгоценная дочь, когда узнает, что её отец питает к ней далеко не родственные чувства? Что он, банально, хочет её трахнуть?

— Она не должна об этом знать! Прошу вас, повелитель, не говорите ей!

— Не скажу, если ты будешь выполнять мои условия. То есть, ты никогда и словом не обмолвишься об Адалиссе.

«А об остальном Милена позаботится сама, — подумал про себя Люцифер. — Она сама оттолкнёт тебя от себя, Саварис. И ты никогда не узнаешь — почему».

Глава 31

Глава 31.

— Милена грустит, — рядом со мной лёг салер и ткнулся в меня лбом.

— Милене бы сейчас забыть последний час своей жизни навсегда, — вздохнула я, приобнимая Блэка. — И забыть о приказе Люцифера тоже.

— Повелитель дал Милене плохой приказ? — с сочувствием, спросил демон.

— Да, очень плохой. Иногда, мне начинает казаться, что Люцифер, просто-напросто, меня за что-то ненавидит. Что он мстит мне за что-то, и я не понимаю — за что? Что я могла такого ему сделать? Ничего. Я всегда, лишь, следовала его приказам и желаниям.

— Ему, всего лишь, нравиться мучить тебя. Вот и всё объяснение, — это сказал Лекс, зашедший вместе с Рейфом.

— Ты, правда, так думаешь, Лекс? — поинтересовалась я, отпуская Блэка. — А по мне, так отношение Люцифера ко мне слишком уж смахивает на что-то личное. Как будто я ему когда-то сделала пакость, о которой сама не помню.

— А тебе не кажется, Милена, что у тебя сейчас есть проблемы посерьёзней, чем отношение повелителя Преисподней к тебе? Ну, например, исполнение его же приказа по поводу светлых эльфов? — напомнил мне Мейснер.

— Да помню я об этом! Помню! — излишне резко, ответила я. — Я просто никак не могу понять, почему я должна терпеть всё это?! Почему я должна терпеть все эти унижения, издевательства, изнасилования?!.. Почему?! Ответь мне, Лекс!

— Потому, что ты слабая получеловеческая девчонка. Вот и всё, — ответил Лекс.

— И это — единственная причина?!

— Да. Ну, ещё потому, что ты очень явно показываешь своё неприятие ко всему происходящему с тобой. Это то, что нравится демонам (да и не только демонам) и то, что заставляет их измываться над тобой ещё больше. Ты же сама хочешь избавиться от этих чувств. Разве, нет, Милена?

— Да, хочу. Но… это не так-то просто сделать так сразу.