Танец на лезвии бритвы - [9]
— Солнце?
Старик поправил пенсне.
— Я стоял посреди равнины. Ни травинки, ни былинки… Небо падало. Словно ворон. Он протянул когтистую лапу… И воссияло Солнце. И Голос сказал, — Быть тебе отныне Свидетелем пришествия Сына моего. Меня окутал светящийся золотом вихрь. Потом я услышал — Спи, и вдруг ощутил тепло постели, колючий ворс одеяла. И пал во тьму.
Сначала я обрадовался — сколько я прожил в кутежах столетий, не помню. Всё приелось. Тогда я стал искать смерти — в сражениях и дуэлях. Я чувствовал боль, страшную боль. Проваливался в небытие и снова просыпался помолодевшим и исцелённым… И тогда я стал наблюдать. Сейчас я ношу в себе итог всей последней жизни. Скоро придёт срок, и я всё забуду.
Старик расплакался.
— Так вы запишите и положите в банк, а ключ и шифр в карман.
— У вас есть перо?
— Не те времена!
Я щёлкнул «Parker» ом.
— Вот смотрите…
— Меня зовут Александр.
— Разрешите представиться — Агасфер Алозиевич Бессмертных. Меня на Центральном каждая собака знает. Ндаа… так вот — смотрите, Александер.
Старик что-то набросал мелким изящным почерком и вернул блокнот мне.
— Это идиш. Но не в этом суть — смотрите. Внимательно смотрите.
Колёса постукивали на стыках.
— Скоро моя остановка, — сказал я и недоумённо уставился на бумагу.
Текста не было!
— Ничего себе! — я достал авторучку и нарисовал человечка.
— Не удивляйтесь, Александер — меня как бы нет. Иначе за прошедшие века я только добавил беспорядка в мире. Человеку надлежит приходить и уходить, и каждому в своё время, а я — Свидетельствующий.
Поезд начал замедлять ход. Пассажиры зашевелились.
— Золитуде. Накоша станцияс — Депо, — сказал металлический голос.
— Извините, мне пора.
Я увидел умоляющие глаза полные слёз и неожиданно для себя сказал, — Я всегда еду с работы в это время, кроме субботы и воскресенья.
— Спасибо, буду иметь в виду. Счастливо дойти.
— Не за что. До свиданья.
Вагон остановился. С шипением раздвинулись заиндевевшие створки. Пассажиры, поёживаясь, стали спускаться на покрытый хрустящим покрывалом перрон.
Я успел перескочить рельсы до свистка. Небо чистое — фонари вырубили, а светло. Тишина. Флюиды благости витали среди ветвей. Шёл по аллее — хорошо, и лайф[14] в кайф.
Глава 5. Полный абзац
— Увы. Увы…
Хозяин томно развёл руками.
— Может ли сочувствующий проснувшемуся латышскому народу надеяться?
— Надеждой живы мы… Всё в руках Господа нашего.
Отпили кофе. Помолчали.
— Как с помещением, разрешилось благополучно?
— Оно оказалось весьма кстати.
— Всегда рад помочь. По второму?
— С удовольствием!
— А как же заповеди, падре?
Пастор кротко улыбнулся.
— Господь наш, Иисус Христос не запрещал вина… Главное — умеренность.
— Так то вино!
— Игорь!
— Всякое растение, которое не Отец наш Небесный насадил, искоренится. Матфея,15\13. Паровозиком?
— Я индивидуалист. Спасибо.
Хозяин смежил веки. Целитель показал кулак. Бакс пожал плечами и выпустил дымные струйки из ушей — что говорило о великолепном настроении.
— Простите, Виктор — у вас есть какие то необычные решения?
Целитель сделал долгий глоток. Причмокнул.
— Вы, разумеется, понимаете — обязательства перед избирателями, их нужды — вот что определяет облик депутата.
— Конечно, конечно.
Поставил чашечку.
— Господа. То, что я сейчас скажу, может показаться вам шокирующим… — обвёл чуть прищуренными глазами — но вполне укладывается в концепцию настоящего правового государства. К сожалению, не все окажутся готовы разделить мои взгляды.
Широко улыбнулся.
— Господа! Kungi!
Встал, прочистил горло, сунул руку за отворот пиджака и закружил по комнате печатая в такт шагам свой монолог.
Бакс закашлялся.
— Уже появились вопросы?
— Значит, по твоим указам менты меня ещё и охранять станут?
— Как любого гражданина. Игорь, ты же понимаешь — нам нужна культура потребления наркотиков. Будет культура — не будет проблем. Но об этом и другом попозже. Дай закончить.
Виктор снова зашагал по комнате.
Пастырь и пушер успели выпить ещё по одной чашечке. Оратор грузно сел в кресло и плеснул вина в бокал. Красиво отпил.
— Вы были великолепны! — не скрывая восхищения произнёс пастырь.
— Да уж.
Бакс добавил бальзама и снова сказал, глядя на облачко пара — Да уж…
— Если я правильно понял — алкоголь и наркотики прерогатива государства?
— Совершенно верно! Никаких откупов. Только госточки. И… — сделал интригующую паузу — Народный контроль.
— Чево? Наркотный?
— Народный, Игорёша. От слова «народ». Пипл, таутас.
— Ну, хорошо. А работать кто будет, если все обдолбанные будут ходить?
— Как будто сейчас мало. Тебе ли не знать, а? Во первых — не все — кому не нравится, кто к водке привык, у кого денег нет. А во вторых — они же и будут. В трудлагах лес валить, землю рыть. Зато никаких тебе бунтов — чуть что — кайфа лишили и полный привет. Законы ещё никто не отменял, как и Заповеди. Верно?
Целитель подмигнул.
— Вы совершенно правы. Грех не в наркотике — в самом человеке. Есть такая русская поговорка: "Свинья грязи всегда найдёт". Посему не стоит метать перед ними бисер. Господь заповедовал нам — Не убий, говоря о человеках, а не выродках. Да смилуется Всевышний над ними.
— И всё же… Виктор, а как же общественность, школа. Демократия, наконец?
Роман «Открытый город» (2011) стал громким дебютом Теджу Коула, американского писателя нигерийского происхождения. Книга во многом парадоксальна: герой, молодой психиатр, не анализирует свои душевные состояния, его откровенные рассказы о прошлом обрывочны, четкого зачина нет, а финалов – целых три, и все – открытые. При этом в книге отражены актуальные для героя и XXI века в целом общественно- политические проблемы: иммиграция, мультикультурализм, исторические психологические травмы. Книга содержит нецензурную брань. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.