Танец мотылька - [6]

– Да ты кто такой вообще? – закричала я.

Мэт молчал.

– Ты мне брат? Любовник? Муж?

Мэт не сказал ни слова, достал пачку сигарет и закурил.

– Что ты ко мне вообще привязался? Я не хочу тебя видеть! Меня ждут внизу. – Я знала, что он меня не выпустит. Закрыв глаза, я плюхнулась на подушку.

Мэт выбросил окурок в окно и сел на краешек кровати.

Я посмотрела в его усталые глаза.

– Потом скажешь спасибо…

Я отвернулась от него и горько заплакала. А потом незаметно задремала. Убедившись, что я успокоилась, он снял с меня куртку и кожаные штаны, укрыл одеялом. Уже сквозь сон я слышала, как он сказал:

– Мой маленький бесенок! – И поцеловал меня в лоб.

Когда я проснулась, Мэта не было.

Мэт был прав, все только начиналось. Жалкие журналистики, поймав новую жертву, то есть меня, начали описывать мою личную жизнь. В журналах мелькали фотографии с Эмми, разные мужчины обнимали меня в непристойных барах и, конечно же, ниже следовало подробное описание моего несносного поведения.

Мне впервые за долгое время стало стыдно. Я не знала, что мне делать.

– Мэт… привет… ты не зайдешь ко мне? – позвонила я своему единственному другу.

Через час Мэт был у меня. Я сильно заболела и лежала в постели с высокой температурой. Мэт пришел с цветами и, как ни в чем не бывало, сел со мной рядом.

– Ну ты заварила кашу! – Мэт посмотрел на многочисленные газеты, лежащие на тумбочке.

– Что мне делать, Мэт! Мне так плохо! – взмолилась я.

– Уже ничего. Не волнуйся, через пару месяцев все утихнет. Журналисты найдут новых кандидатов для скандальной хроники и про тебя забудут.

– Прости меня, Мэт. Ты самый лучший. Я тебя очень люблю. Что бы я делала без такого человека, как ты. Всегда, теперь точно всегда я буду слушаться тебя! – По моим щекам скатывались слезинки.

– Не зарекайся… – ответил спокойно он и обнял меня за плечи.

3

– Лиззи, она великолепна! – воскликнул Мэт, когда я повесила картину с пионами на стену.

– Мне тоже она нравится. Давай сходим поужинать куда-нибудь? – предложила я и взяла расческу.

– Давай. Только ты мне сначала объясни, зачем ты это сделала? За тобой всегда нужно присматривать!

– Ты о чем? – не поняла я.

– Стоило мне уехать на пару дней в Чикаго, как ты волосы обкорнала! – Мэт подошел ко мне и взял двумя пальцами коротенькую прядь черных волос.

– Мне так удобней! И мне идет эта прическа! – обиженно возразила я.

– Двадцать сантиметров ты называешь прической? Вот когда мы с тобой познакомились, тогда была прическа! С тебя тогда можно было писать картины: матовая кожа, вздернутый носик, глаза цвета ночи и длинные шикарные волосы, плавно спадающие на плечи… А сейчас? – Мэт открыл окно и достал сигареты.

– Мэт, мне необходимо менять имидж. Говорят, творческим людям это обязательно нужно делать, дабы вдохновение нас не покидало! – сказала я и улыбнулась своему отражению в зеркале.

С такой прической я выглядела, а главное чувствовала себя маленькой и озорной девчушкой. И это делало меня счастливой.

– Слушай, Мэт, я соскучилась по китайской кухне!

– Ну да. Ты ловко умеешь менять тему разговора, – с иронией произнес Мэт.

Вечер плавно опускался на город, а мы шли и держались за руки. Я запивала прохладной водой из бутылочки острый привкус китайской кухни. Мэт смешил меня, рассказывая о поездке в Чикаго, а я искала новый сюжет для своих картин. Как вдруг женский голос прервал нашу беседу.

– Мэтью? Мэт! – Мы обернулись и увидели девушку в джинсовом костюме. – Мэт! Почему ты мне не позвонил?

Я поняла, что это очередная поклонница моего лучшего друга.

– Фиона… – Мэт выдавил улыбку. – Прости, замотался на работе!

Девушка по имени Фиона облила меня с головы до ног презрительным взглядом. Мне ничего не оставалось, как сделать то же самое.

– Фиона, это моя девушка Лиззи. – Он посмотрел на меня и обнял за плечи.

Девушка побагровела, фыркнула и пошла в другую сторону.

– Не звони мне больше! – крикнула она.

Мэт помахал ей рукой, и мы зашли в цветущий сквер.

Не раз он мне рассказывал о своих похождениях. Жаловался на женскую бестактность, надоедливость и глупость.

У Мэта было много женщин, но ни с одной он не встречался больше двух недель. «Надоела!» – говорил Мэт и смотрел, как я рисую. Я не видела его влюбленным за все три года, которые провела в Нью-Йорке. За это время и у меня было множество поклонников, но так же, как и Мэту с его девицами, мне было с ними скучно.

– Опять воспользовался? – спросила я, присаживаясь на лавочку.

– Она сама этого хотела! Я же мужчина, не мог ей отказать! – Мэт усмехнулся.

– Нет, Мэт, мной! – Я открыла крышечку бутылки и глотнула прохладной воды.

– Да брось. Сколько раз я тебя выручал! Мы же друзья! – Мэт рассмеялся.

Действительно, Мэт меня выручал. Однажды за мной ухаживал один художник. Он был диким ревнивцем. Мне надоел тщательный контроль и просмотр моей телефонной книжки, пока я в душе, а иногда дело доходило и до прямой слежки. Я сказала ему, что все кончено. Решив, что наши отношения в прошлом, я крупно ошиблась. Этот неугомонный человек не поверил, решил, что я пошутила! Вот тогда и пришла пора Мэта вступиться за лучшего друга. На одной вечеринке мы строили из себя влюбленных, обнимались, щебетали на ушко друг другу комплименты, Мэт нежно целовал меня в щеку. Ненормальный художник погоревал и навсегда исчез из моей жизни. Кстати, потом в газетах вышли наши с Мэтом снимки. Самый удачный стоит у меня на тумбочке в рамке.