Танец любви - [2]
Разин недоуменно посмотрел на приятеля.
— Не нравится?
Сухомлинов молча почесал затылок и натянул на себя одеяло, оставив Разина в замешательстве.
Сухомлинов думал о Вербицком. Дело ясное — новичок тянул на лидера. Глеб еще не знал, хорошо это для него или плохо, но интуиция подсказывала ему: у вице-сержанта появился соперник. Раньше в голову и мысли-то такие не приходили… А сейчас вот, не просил, да пришли… Глеб недовольно повернулся на бок.
…Чутье Сухомлинова не обмануло. Уже на следующий день ребята потянулись к Вербицкому. Но вице-сержант относился к новичку спокойно, ровно, даже чуть-чуть по-свойски, хотя, впрочем, и тот в бутылку не лез: любое слово командира отделения принимал как должное.
Все было в ажуре.
В конце второго урока Разин, немного стесняясь, попросил Сухомлинова «замолвить за него словечко» Серому. Глеб добродушно согласился.
— Ладно уж, в увольнение пойдешь. Это тебе сказал я.
А поздно вечером Сухомлинов узнал, что Разин был у Вербицкого дома.
— Слушай, Глеб, у Сани сеструха клёвая, глаза — во! Играет на фортепьяно и сочиняет стихи. Обалдеть!
— А химия? Ты выучил?
Разин сразу вспомнил Марию Николаевну Соколянскую по прозвищу Хлорка и скис.
— Ладно, бери мою тетрадь и дуй в класс, а то притащишь завтра отделению двойку.
Сухомлинов подозвал Вербицкого и поинтересовался, как у того с химией. Саша оживился, игриво подмигнув правым глазом.
— Стараюсь, товарищ вице-сержант.
И действительно назавтра Вербицкий получил по химии пять и Мария Николаевна, щурясь, сказала:
— У тебя неплохая эрудиция, мальчик.
— Одним словом, начхим! — сострил рыжеватый Паша Скобелев, приятель замкомвзвода Антона Муравьева.
— Я же стараюсь, Мария Николаевна. — И Вербицкий покорно опустил глаза.
Да, Саша Вербицкий быстро занял во взводе свое определенное место, и Глеб понимал, что интеллектом Вербицкий посильнее его, хотя среди ребят он, Сухомлинов, выделялся широтой кругозора.
А за химию майор Серов дружелюбно похлопал Вербицкого по плечу.
— Ты, пожалуй, в нашем взводе приживешься, — с хитрецой сказал он. — Тут вот звонил твой отец, я ему так и сказал. А как думает вице-сержант?
— Нормальный парень, товарищ майор.
Сухомлинов не притворялся и не врал. Не было у него такой привычки, потому, может быть, он и принял Вербицкого так естественно и дружески, без ревности, не в пример некоторым взводным отличникам. Глеб обладал трезвым умом, был человеком покладистым и беззлобным: ребята его уважали, и не раз бывало, что, скрыв чей-то проступок, он спокойно шел за другого в наряд или оставался без увольнения, и при этом не затаивал обиды в душе. Однажды Серова прорвало:
— Ты у меня, Сухомлинов, не строй из себя дурачка. Хочешь добреньким прослыть? Не получится, это тебе сказал я, человек армейской закалки. Все равно не оценят, у них, пацанов, ведь свое мерило: заискивает, значит слабоват. Дай срок, сядут на шею. Тогда ко мне не приходи, вице-сержант…
«Серый сказал, что в глаза плюнул» — ходила в училище поговорка, и Глеб, душою чувствуя неискренность майора, усмехнулся: «Тоже мне, человек армейской закалки!»
Сухомлинов ни в чем не изменился: таким и остался, простым и добродушным, и авторитет его во взводе не поколебался. Это бесило майора, и потому он при всяком удобном случае совал Глеба в наряды.
— Как кошку носом тыкаю, а он все не чувствует…
Но вице-сержант как всегда прямо смотрел в глаза майору, что еще больше злило Серова.
— Нет, Сухомлинов, ты неисправимый.
Да, что ни говори, а все началось с суворовца Вербицкого… Димка Разин не скрывал своего удовлетворения от того, что подружился с ним. Теперь он по вечерам после ужина бегал на КПП училища звонить Маше, сестре Вербицкого, играющей на фортепьяно и сочиняющей стихи. Это была пора внезапной влюбленности, что вызывало скептическую усмешку у Глеба. Он не верил в любовь Димки — так, «психическая зараза», больше для самоутверждения, обыкновенная мальчишеская потребность козырнуть перед ребятами. Кое в чем Сухомлинов уже знал Димку. Тем более, что тот о своей любви говорил направо и налево и надоедал Глебу ежевечерними излияниями: садился к нему на постель и заговорщицким голосом твердил одно и то же:
— Ну, Глеб, ты даже не понимаешь, какая она хорошая! Она совсем не похожа на других девчонок. Они все ябеды и задавалы… А эта — ни капельки… Ты видел бы, какая у нее коса!
— Слушай, дай спать!
Димка был явно обижен непониманием друга. Но ему почему-то больше всего хотелось, чтобы его счастье разделил именно Глеб. Конечно, к Сухомлинову он был неравнодушен давно, но сейчас, казалось, он просто не мог без него жить.
— Слушай, вице-сержант, ну какой ты приземленный!
— Ты хотел сказать «от земли»? — зевая, засмеялся Глеб. — Тогда валяй дальше.
Обиженный Димка ушел на свою кровать и зарылся под одеяло.
«Влюбленный дурак, — подумал про него Глеб, — к тому же цену себе набивает».
В чем-то вице-сержант был прав: Димке Разину нравилось видеть на себе пытливые и заинтересованные взгляды ребят; он был уверен, что ему завидовали, и это усиливало его любовные переживания…
Да и Глеб тоже… Хочет казаться равнодушным, даже подчеркнуто равнодушным, но не может же он быть таким толстошкурым на самом деле! И этот наверняка завидует… Димке страстно захотелось, чтобы Глеб собственными глазами увидел Машу, — вот тогда разговор будет другой…
В романе «Генерал коммуны» писателя Евгения Белянкина по-прежнему волнуют вопросы общественного долга и гражданской смелости. Герои романа — агроном Сергей Русаков, человек твердого и решительного характера. Большое внимание писатель уделяет теме преемственности поколений. Жизненный подвиг отца Русаковых находит свое продолжение в делах его сыновей — Сергея и Ивана Русаковых.
В романе «Генерал коммуны» писателя Евгения Белянкина по-прежнему волнуют вопросы общественного долга и гражданской смелости. Герои романа — агроном Сергей Русаков, человек твердого и решительного характера. Большое внимание писатель уделяет теме преемственности поколений. Жизненный подвиг отца Русаковых находит свое продолжение в делах его сыновей — Сергея и Ивана Русаковых.Роман «Генерал коммуны» по идее и судьбам героев перекликается с романом «Садыя», написанным автором ранее. В свое время журнал «Молодой коммунист» писал о нем, как о романе, полном поисков и трудовых дерзаний нефтяников Альметьевска, а героиню его — секретаря горкома Садыю Бадыгову — журнал назвал прямой наследницей сейфуллинской коммунарки.
В свое время журнал «Молодой коммунист» писал о романе «Садыя», как о романе, полном поисков и трудовых дерзаний нефтяников Альметьевска, а героиню его — секретаря горкома Садыю Бадыгову — журнал назвал прямой наследницей сейфуллинской коммунарки.
Один из программных текстов Викторианской Англии! Роман, впервые изданный в один год с «Дракулой» Брэма Стокера и «Войной миров» Герберта Уэллса, наконец-то выходит на русском языке! Волна необъяснимых и зловещих событий захлестнула Лондон. Похищения документов, исчезновения людей и жестокие убийства… Чем объясняется череда бедствий – действиями психа-одиночки, шпионскими играми… или дьявольским пророчеством, произнесенным тысячелетия назад? Четыре героя – люди разных социальных классов – должны помочь Скотланд-Ярду спасти Британию и весь остальной мир от древнего кошмара.
Повесть Владимира Андреева «Два долгих дня» посвящена событиям суровых лет войны. Пять человек оставлены на ответственном рубеже с задачей сдержать противника, пока отступающие подразделения снова не займут оборону. Пять человек в одном окопе — пять рваных характеров, разных судеб, емко обрисованных автором. Герои книги — люди с огромным запасом душевности и доброты, горячо любящие Родину, сражающиеся за ее свободу.
Главы из неоконченной повести «Под созвездием Рыбы». Опубликовано в журналах «Рыбоводство и рыболовство» № 6 за 1969 г., № 1 и 2 за 1970 г.
Александр Житинский известен читателю как автор поэтического сборника «Утренний снег», прозаических книг «Голоса», «От первого лица», посвященных нравственным проблемам. Новая его повесть рассказывает о Людвике Варыньском — видном польском революционере, создателе первой в Польше партии рабочего класса «Пролетариат», действовавшей в содружестве с русской «Народной волей». Арестованный царскими жандармами, революционер был заключен в Шлиссельбургскую крепость, где умер на тридцать третьем году жизни.
Сегодня мы знакомим читателей с израильской писательницей Идой Финк, пишущей на польском языке. Рассказы — из ее книги «Обрывок времени», которая вышла в свет в 1987 году в Лондоне в издательстве «Анекс».
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».