Танец любви - [3]

— А все остальное время?

Разговор уже даже отдаленно не напоминал обмен любезностями за коктейлем.

— Я музыкант.

— Вот как? А точнее?

Это было уже похоже на допрос. Милли гордо вскинула голову:

— Который ведет нелегкую борьбу за выживание.

Его слегка приподнятая бровь свидетельствовала о том, что он оценил такой ответ.

— Вы играете? Или поете? Или просто торгуете искусством, сочиняя музыкальные заставки для фильмов?

Стиснув зубы, Милли отрицательно мотнула головой.

— Нет, я скорее из тех, кто живет впроголодь на чердаках.

Бредли улыбнулся своей ленивой, сексуальной улыбкой. Она была неотразима, но доброй ее, подумала Милли, назвать никак нельзя.

— Да, именно о таких музыкантах обычно снимают фильмы, — сухо заметил он. — Но только когда они становятся знамениты.

Замечание было обидным, и Милли с трудом удалось скрыть, что ее передернуло от слов, ударивших в самое больное место. Конечно, ей давно пора кое-что выбросить из головы. Да и с Шоном разобраться. Он не мог понять, почему, несмотря на очевидную любовь к нему, Милли не хочет близости, и упорно не хотел порекомендовать ее другому педагогу.

Помня ту доброту, с которой к ней относились в доме родителей Шона, Милли никак не могла набраться смелости и попросить в середине семестра сменить ей преподавателя. А атмосфера на занятиях тем временем становилась все более и более напряженной.

Милли вспомнила, как она, хотя и без особого желания, все же показала Шону партитуру своего произведения. Он перелистал ноты и бросил их на стол.

— Милли! Стань же наконец взрослой. Это не партитура, а какой-то набор уличных песен!

Должно быть, на ее лице отразилось потрясение. Но это лишь еще больше рассердило Шона.

— Послушай, я, конечно, понимаю, что с такими предками, как у тебя, это трудно признать, но тебе следует смириться с мыслью, что ты не Шопен! Ты сможешь обеспечить себе вполне сносное существование, давая уроки музыки, не более того…

Милли попыталась отогнать тяжелые воспоминания и еще больше рассердилась на Бредли. Конечно, он не виноват в том, что с ней случилось, но тем не менее именно он напомнил тот неприятный разговор!

— Вы правы! — с ненавистью произнесла она. — Фильмы действительно делают только о знаменитостях. Большинство же из нас едва сводит концы с концами.

— К таким музыкантам, как падчерица Питера Крейтера, это явно не относится, — вкрадчиво заметил он.

Их глаза встретились, и Милли поразилась чувству взаимной неприязни, явственно возникшей между ними. Это даже подбодрило ее. Ведь Рональду Бредли наплевать на всех, а она всего лишь за пять минут разговора умудрилась вызвать его ненависть.

— Надеюсь, что так, — парировала она.

— Но Питер говорил, что ты… — изумленно произнесла Джуди.

Она, похоже, собиралась объяснить, что Милли просто никогда не играет доброму и горячо привязанному к ней, и, следовательно, не способному объективно оценить ее профессионализм отчиму. Но Милли не считала, что Рональду Бредли нужны такие подробности, и сделала вид, что уронила бокал.

Кругом раздались возгласы сочувствия. Джуди подозвала официанта. Тот ловко и быстро собрал осколки. Как Милли и предполагала, только Бредли никак не отреагировал на происшествие. Когда суматоха улеглась, он немигающим взглядом посмотрел Милли прямо в глаза.

— Если я предложу вам свой бокал, вы тоже запустите им в меня? — по-американски тягуче произнес он, подчеркнув слово «тоже».

— Не будьте смешным. Я сделала это не нарочно.

— Да?

— Да, — с вызовом выпалила Милли. — Просто я невезучая, из тех, кого называют растяпами.

— И частенько такое с вами случается? — Казалось, он продолжает забавляться.

— Иногда, — натянуто призналась она. — У меня плохая координация движений.

— Я бы сказал, что на этот раз ваши движения были прекрасно скоординированы, да и сам момент выбран очень удачно. О чем же таком секретном собиралась рассказать Джуди, что вам даже пришлось выронить свой бокал?

Милли свирепо посмотрела на него и огрызнулась:

— Не имею ни малейшего представления. Я музыкант, а не экстрасенс, читающий чужие мысли.

— В таком случае, вы поистине находчивая леди, — сказал он. — Мне кажется, что мои мысли вы читаете довольно верно, а ведь мы с вами едва знакомы.

Милли даже вздрогнула от неожиданности. Именно об этом она только что подумала.

— Или все дело только в том, что вы действительно моя большая поклонница? — с мягкой издевкой поинтересовался он, заметив ее волнение.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Вы, мистер Бредли, надеюсь, уже поняли, что я не являюсь вашей поклонницей?

По его лицу можно было понять, что удар засчитан.

— Но почему же тогда вы захотели побеседовать со мной?

Милли вспомнила, как по-дурацки фальшиво Джуди представила их друг другу, и покраснела от злости.

— Это была не моя идея.

— Чья же? Уж не подрабатываете ли вы, выполняя заказы бульварной прессы?

У него на скулах заходили желваки, но при этом он не выглядел агрессивно. Холодный и умный взгляд скорее характеризовал его как человека, способного справиться с любыми неприятностями. Именно такой неприятностью и была сейчас Милли.

— Вряд ли бы мне удалось описать такого человека, как вы, мистер Бредли, — сказала она ядовито-сладким голосом, хотя готова была кричать от злости.