Танец Искры - [2]

Опытные воины кружились, рубили, парировали, наносили ответные удары и протыкали противника насквозь в невообразимом боевом танце секиры, склоняя судьбу сражения в благоприятную для искр сторону.

Молодые искры стояли на задних позициях, спрятавшись под сложенными крыльями, и в бой не вступали. Тонкая, не окрепшая годами, мембрана их защиты иногда не выдерживала, и град остроконечных игл постепенно пробивал полупрозрачную оболочку, добираясь до живой плоти, и забирал огонек жизни. Ничего другого им не оставалось, только молиться. Чтобы взлететь, им нужно было раскрыть крылья, а, значит, подставить тело под удар стрел, которые продолжали сыпаться и сыпаться. Да и куда лететь? Вокруг чужая территория, место, где обитают враги, уцелеть можно только будучи вместе.

На стороне араханов и ос было численное превосходство, на стороне искр — сила и напор. Сражались отчаянно и решительно.

Ситуацию портили арканщики. В руках мелькали тонкие почти прозрачные нити с большой петлей на конце, мощные тела заканчивались тремя парами лап, передние были покрыты острыми пластинами и служили араханам вместо клинков.

Они зашли с тыла, где, словно не вылупившиеся гусеницы, ждали посвященные. Атака пауков больше походила на охоту — арканы по спирали вспарывали воздух и набрасывались на жертву. Едва уловимое мерцание и очередная искра захвачена в путы.

Повредить прочную мембрану их крыльев нитью паука невозможно, но это не мешало им захватывать пленных. Помимо трофеев, араханы были не против полакомиться молодым мясом.

Секира легко перерубала прочный материал аркана, но для этого следовало раскрыть защиту из крыльев, чего и ждали от неопытных посвященных араханы.

Сосед Фиолы слева попался в петлю и решил перерубить путы с помощью своего оружия. Он приоткрыл крылья тоненькой полосой и быстро освободился от давящей силы нити. Второй аркан воспользовался прорехой в защите и упал на шею юноши, легко отделив голову. У тхеновцев сегодня собирался неплохой улов к ужину.

К ногам Фиолы подкатилась голова убитого. В его глазах угасала радуга цвета, быстро и неуловимо.

Сквозь полупрозрачную завесу крыльев Фиола, затаив дыхание, наблюдала за мельканием со всех сторон смертельных пут. Пока ей удавалось уловить мельчайшее движение воздуха или заметить серебристый отблеск прозрачной нити в свете солнечных лучей и увернуться от ненасытной петли.

Фиола видела, как падали друзья, сраженные опасными ловушками арканов или мощными стрелами. Отчаяние от своей бесполезности и беспомощности толкнули ее на опасный и безрассудный поступок.

Искра присела к земле и резким винтовым прыжком взмыла вверх, где на секунду застыла в воздухе и широко раскрыла крылья, словно распустившийся цветок жизни.

Этого мгновения хватило, чтобы отвлечь стрелков и арканщиков на столь мнимо-легкую цель. Лучи солнца, пройдя сквозь призму полупрозрачных узоров на крыльях, ослепили противника и дали Фиоле шанс взлететь выше. Крылья искр не предназначены для долгих полетов, скорее это средство защиты, но молодые и тонкие перепонки вполне годились для небольших перелетов. Она рывками удалялась от поверхности земли, туда, где смертельные стрелы и арканы врага не могли дотянуться. С высоты Фиола увидела, что ее поступок, отвлекший противника, дал возможность старшим воинам ее клана прорвать оборону врага. Остаток боевого танца закончился через несколько быстрых взмахов крыльев.

Остатки поверженного противника спасались бегством в зеленой чаще листвы. Они исчезали, словно капли воды, просочившиеся сквозь песок.

Фиола улыбалась, ведь это был ее первый выигранный бой. Тело наполнила пьянящая легкость, а в сердце плясала радость.

После нападения, искры хоронили тела погибших, которых не успели растащить тхеновские шакалы. Воины бились до последнего за каждую даже угасшую искру, не многих удалось вернуть к вратам священного сада Асикага. Даже после битвы за живых, пришлось повоевать за мертвых.

Для погребения молодые сложили пласт из сухих веток и уложили на них угасших искр. На груди у каждого погибшего лежал цветок Глицинии, давший когда-то им Жизнь, пусть и короткую, словно блик света. Лепестки бутонов свернулись в комок и сморщились от утраты.

Посвященные, закончив приготовления, отошли в сторону, уступив дорогу старейшинам для проведения прощального ритуала. Мастера секиры несли в руках лучины света, по одному для каждого погибшего.

Вздрогнули девять языков пламени, схватились за ветки и с треском поползли дальше. Старейшины запели песню угасания искры. Их мощные голоса гулом проносились по поляне, заставляя затихнуть все живое вокруг. Лишь дерево Жизни склонило свои гибкие ветви к земле и гудело от скорби в унисон песне. Ее глицинии трепыхали лепесточками, словно крылья бабочки. Они срывались и летели к костру, чье красно-желтое пламя уже устремилось ввысь. Разноцветье лепестков кружило вокруг огня, который разгорелся до предела и, сложившись в форме купола, пытался дотянуться до неба.

Старейшины завертелись в танце секиры, провожая угасшие жизни в дальний путь.

Шаг. Поворот. Взмах крыла…

С отточенной годами легкостью они поднимались по спирали к пику костра. Их крылья накалились от пламени до ярко красного цвета. Гул песни нарастал и ускорялся. В небе старейшины закружились в бешеном ритме, словно многочисленные искры костра. Они вспыхивали взмахом крыльев и снова уносились в вихре танца, пока не добрались до предельной точки пламени. На миг старейшины остановились в воздухе, широко раскрыв крылья.