К этому времени они поменялись местами, сделав каждый пол-оборота и оказавшись на том же расстоянии друг от друга, что перед началом поединка. Сознание Сугухи полностью вошло в боевой режим. Приятное напряжение охватило все ее тело; кровь словно кипела в жилах. Теперь была очередь Сугухи атаковать, и она применила свой коронный прием — кистевой удар…
Только Кадзуто вновь ушел. Отведя руки назад и изогнув торс, он позволил синаю Сугухи скользнуть совсем рядом, буквально на толщину бумажного листа. Сугуха поневоле ощутила потрясение. В секции ее стремительные удары были общеизвестны, и она не припоминала, чтобы кому-то удавалось полностью уклоняться от всех ее атак.
Настроившись уже всерьез, Сугуха внезапно бросилась в яростное нападение. Кончик ее синая мелькал перед Кадзуто беспрерывно, удары шли один за другим, быстрее, чем дыхание. Но Кадзуто все уклонялся и уклонялся. Резкие, точные движения его глаз создавали впечатление, будто он уже полностью ухватил закономерности движений синая Сугухи.
Придя в ярость, Сугуха рывком сократила дистанцию, и ее синай сцепился с синаем Кадзуто. Под мощным силовым давлением тренированных ног и тела Сугухи Кадзуто зашатался. Не давая ему выйти из клинча, Сугуха выбрала момент и нанесла финальный удар прямо в лицо.
— Мэн[5]!
«Ах», — Сугуха вдруг поняла — но поздно, — что совершенно не сдерживалась в последней атаке; ее синай с силой врезался в металлическую решетку защитного шлема Кадзуто. Бзиин! По додзё разнесся громкий лязг.
Кадзуто, шатаясь, отступил еще на несколько шагов, пока наконец не остановился.
— Т-ты как, братик?! — отчаянным голосом спросила Сугуха. Кадзуто вяло помахал левой рукой, показывая, что все нормально.
— …Аа, проиграл. Сугу правда сильная; Хитклифф с тобой ни в какое сравнение не идет.
— …У тебя правда все нормально?..
— Угу. Поединок окончен.
С этим словами Кадзуто отошел еще чуть назад, а потом принялся делать какие-то еще более странные движения. Крутанув влево-вправо синаем, который он держал в правой руке, он затем прижал его к спине и издал клацающий звук. Потом распрямился и левой рукой поскреб в закрытом шлемом затылке (шлем заскрипел). Видя все это, Сугуха начала действительно беспокоиться.
— Ой, я тебя по голове ударила, так что…
— Д-да нет!! Просто старая привычка…
Они поклонились друг другу, затем Кадзуто сел в формальную позу и начал расшнуровывать протекторы.
Затем они вдвоем покинули додзё и отправились в ванную — смыть пот с лица. Изначально Сугуха намеревалась просто поиграть чуток; она никак не ожидала, что все получится так серьезно и оставит такое горячее ощущение во всем ее теле.
— Однако ты меня очень удивил. Братик, когда ты тренировался?
— Ээ, тот мой стиль атаки… похоже, с навыками мечника без поддержки системы не сладить.
Опять Кадзуто бормотал какую-то бессмыслицу.
— Но было правда здорово. Может, стоит опять кендо заняться…
— Правда?! Правда?!
Сугуха внезапно ощутила, как ее переполняет энергия; расплывшись в широкой улыбке, она принялась допытываться у брата.
— Сугу, будешь меня учить?
— К-конечно! Мы обязательно будем вместе заниматься!
— Но придется подождать, пока я мышцы наращу.
Кадзуто кивнул, и Сугуха от всего сердца улыбнулась. При мысли, что они снова будут заниматься кендо вместе, ее охватило такое счастье, что слезы выступили на глазах.
— Слушай… братик… я…
Сугуха, хоть и не понимала, почему к Кадзуто вернулся интерес к кендо, была очень счастлива, и ей захотелось, чтобы он узнал о ее новом увлечении. Впрочем, она тут же передумала и проглотила слова, готовые уже сорваться у нее с языка.
— Хм?
— Эээ, нет, думаю, это пока что пусть будет секретом.
— Что за дела!
Высушив волосы, они вернулись в дом через заднюю дверь. Их мать Мидори всегда уходила на работу рано утром, так что Сугуха и Кадзуто готовили завтрак по очереди.
— Я в душ. Братик, у тебя есть какие-нибудь планы на сегодня?
— Аа… сегодня я… я собираюсь в больницу…
— …
Едва Сугуха услышала этот тихий ответ, ее бодрое настроение внезапно куда-то испарилось.
— Понятно, хочешь навестить ее.
— А… просто это единственное, что я сейчас могу.
Речь шла о девушке, которая была ему дороже всех в том мире, — это Сугуха услышала от него самого месяц назад. Тогда Сугуха была в комнате Кадзуто; они сидели рядышком, и Кадзуто, баюкая в руках чашку кофе, рассказывал все в подробностях. Та, прежняя Сугуха ни за что бы не поверила, что можно влюбиться в виртуальном мире. Но сейчас она более-менее понимала. Кроме того — всякий раз, когда Кадзуто начинал говорить о ней, на глаза его наворачивались слезы.
Кадзуто рассказал, что они были вместе до самого конца. Они просто обязаны были вернуться в реальный мир тоже вместе. Но сознание Кадзуто пробудилось, а она по-прежнему спала. Ничего не произошло — а может, как раз что-то произошло, только об этом никто не знал. С того дня всякий раз, когда у него была возможность, Кадзуто отправлялся в больницу навещать ту девушку; он ездил туда каждые три дня.
Сугуха в своем воображении прекрасно видела эту картину. Кадзуто сидит перед этой спящей девушкой, держит ее за руку, совсем как Сугуха держала его, неустанно зовет ее. Когда она представляла себе это, какое-то неописуемое чувство всплывало внутри ее сердца. Ее грудь стягивало, каждый вздох отдавался болью. Она крепко сжимала себя руками и сидела прямо — прямо там, где была.
