Танец духов - [31]

Построенные на месте снесенного ипподрома, башни из стали и стекла каждой деталью своей архитектуры воздавали должное исламской традиции. Общее основание башен составляли два наложенных друг на друга квадрата — символическая восьмиугольная звезда. В этом основании находились шестиэтажный торговый центр, рассчитанная на шесть тысяч молящихся мечеть, а также роскошный отель и офисы компаний-гигантов типа «Майкрософт», «Ай-би-эм» и «Блумберг». Среди множества «правоверных» архитектурных особенностей была и такая экзотическая, как писсуары, повернутые в сторону Японии, — дабы мужчины мочились спиной к Мекке.

В американском посольстве, обеспечивавшем Андреа минимальную дипломатическую крышу, большинство сходилось во мнении, что главная любопытная особенность здешних супербашен — мост-смычка между ними на уровне сорок второго этажа. Этот поднебесный коридор между зданиями играл двойную роль — давал конструкции добавочную устойчивость и обеспечивал дополнительный путь для ускоренной эвакуации людей в том случае, если в одной из башен произойдет катастрофа. После одиннадцатого сентября во всем мире боялись одержимых, которые способны вдохновиться блистательным примером эффективного безумия и врезать самолет в небоскреб.

С чисто технической точки зрения Андреа восхищалась небоскребами, однако не могла смотреть на них без желчной улыбки: в этом обществе лютой ненависти к проявлению какой бы то ни было сексуальности небо посреди города щекотали два гигантских вибратора.

Вилла, в которой поселили Андреа, находилась в центре надежно огороженного и строго охраняемого района Ампанг, где жили местные супербогачи и самые состоятельные из иностранцев. Дом — надежная крепость для главы малайской резидентуры ЦРУ — был построен в конце восьмидесятых не только на деньги управления, но и привезенной из США бригадой строителей. Обширный сад с пальмами, внушительного размера бассейн с подсветкой и — самое важное место в здании! — блокирующая любую возможность подслушивания «безопасная комната», по совместительству просторная сауна.

Собственно говоря, безопасной была не одна комната в доме — дом в целом отличался повышенной надежностью. Под льняными обоями, между двумя слоями кевлара, неуязвимого для пуль любого калибра, была дополнительная стальная оплетка; пол и потолок из армированного бетона; двери смеялись над всем, что слабее противотанковой ракеты, а стальные ставни в мгновение ока закрывали окна с пуленепробиваемыми стеклами. Дом и двор были начинены телекамерами с герметичной системой мониторинга; мощный радиопередатчик имел дополнительную выносную антенну, замаскированную в другом конце улицы. Обычный городской телефон и прочие каналы связи на круглосуточной основе отслеживал специальный дежурный офицер в американском посольстве.

Словом, вилла была абсолютна безопасна в рамках той относительной безопасности, которая возможна в городе, бывшем не первый год излюбленным местом для тайных слетов-совещаний исламских террористов всего мира. Поэтому Андреа явно не грозила судьба Уильяма Бакли, главы бейрутской резидентуры, которого в восьмидесятые годы похитили прямо у порога его дома.

Фотография Уильяма Бакли в серебряной рамке стояла на туалетном столике в ее спальне. Рядом со снимками самых близких ей людей: мать и отец, сестра, племянница и, конечно, Билл (чуть в сторонке, но тоже на важном месте). Любой посторонний, видя портрет Бакли в таком окружении, принял бы его за родственника Андреа, ее мужа или возлюбленного. На самом деле она с ним знакома никогда не была, и снимок покойного служил для повседневного напоминания о том, как поступать не следует.

За те четыре месяца, что она работала шефом куала-лумпурской резидентуры ЦРУ, Андреа не раз вспоминала о судьбе Бакли. Самозабвенный патриот, который даже в свободное время трудился над миниатюрными диорамами, посвященными эпизодам американской войны за независимость, он был вынужден большую часть жизни провести за пределами родины — его перебрасывали из одной неспокойной мусульманской столицы в другую, еще более взрывоопасную. Он был среди первых борцов с еще только нарождающей «Аль-Каидой».

У этого малоулыбчивого и наглухо закрытого человека не было своего дома в Штатах. В свои редкие наезды на родину он снимал номер в дорогом отеле в центре Вашингтона.

Андреа понимала, что Бакли был худшим врагом самому себе. Внимательно перечитывая в архиве его секретные донесения, она не могла не видеть, что именно гордыня и бессмысленное молодечество сделали его легкой добычей для террористов. В городе, где не утихала партизанская война, где минометные перестрелки были будничным делом, а на близкие очереди из автомата ко всему привычные местные жители и ухом не поводили, — в этом разодранном надвое и политом кровью многострадальном городе Бакли выбрал местом жительства пентхаус в Западном Бейруте. Пентхаус! В обычной многоэтажке (к тому же и без гаража)! И в западной части города! Сказать, что это было опрометчивым решением, значило ничего не сказать.

Так называемая Зеленая линия разделяла город на две части: христианскую и мусульманскую. Христиане на востоке. Мусульмане на западе. Зеленая линия не была ни зеленой, ни линией. Это была мрачная широкая нейтральная полоса из разрушенных зданий и изъеденного бомбами асфальта. В Западном Бейруте, стало быть, молились исключительно Аллаху.