Танец духов - [16]
— Ты все это делаешь только ради адреналина! — дразнила его Кейт.
— Ничего подобного! — горячился он. — Я не ковбой. И не искатель острых ощущений. Я хронист!
В свое время он пробовал репортерствовать. Но писать — это совсем другое. Не совсем точное слово выбрал, не с тем человеком побеседовал, до чего-то сам не допер или что-то от тебя удачно скрыли — короче, всегда имеется опасность солгать или сказать не всю правду. А камера — она не лжет. Одна фотография иногда говорит больше тысячи страниц!
Берк рассказал Кейт, как он начинал в одном виргинском еженедельнике. Журнальчик был крохотный, вкалывать приходилось без оглядки на гарантированные права членов профсоюза и нормированный рабочий день. Берк и сам заметки писал, и других редактировал, а при нужде работал фотографом и оформителем. В углу стоял радиопередатчик, настроенный на полицейские частоты. Приходилось держать ухо востро: если где пожар, перестрелка, впечатляющая авария — нужно бросать дела, хватать диктофон и камеру и мчаться на место происшествия. За переговорами полицейских не один ты следишь, надо опередить чертову уйму конкурентов.
— Да, авария — это жутко увлекательно, — иронично зевала Кейт.
— Увлекательно! — настаивал Берк. — Никогда не знаешь, что тебя ждет!
И он вспоминал, что их фоторепортер-ветеран любил повторять: «Без камеры я как без штанов — без нее только в туалет в своей квартире!»
— Ага, постоянная боевая готовность! — понимающе кивала Кейт.
— Не только. Штука в том, что когда камера постоянно при тебе, ты весь меняешься. Она тебя меняет.
— Что значит — «она тебя меняет»?
— Делает… мужественнее, что ли. Да, именно мужественнее. Не героем, а просто меньшим трусом.
— Каким образом? — спрашивала Кейт.
— Фотоаппарат в руках — все равно что форма на полицейском. Он ведь не имеет права драпануть с места происшествия. Вот и ты должен сделать снимок. А для этого обязан остаться на месте. Все кричат, бросаются врассыпную, забиваются в щели, а ты вынужден подавить в себе естественный инстинкт самосохранения — и работать. Ты тянешь с бегством. Ты ждешь хорошего кадра.
— А если это волна-цунами? Тоже будешь топтаться на месте?
Берк хохотал:
— Конечно! И уповать на то, что я хороший пловец. Или что мой фотоаппарат выплывет и я получу Пулитцеровскую премию — посмертно.
Однако в разговорах с Кейт он никогда не договаривал до конца. Все было непросто с этими «визуальными документами эпохи». Как фотограф, он завоевал массу престижных наград. Чего только не снимал и где только не снимал: от цыганской свадьбы в Сибири до гонки на лодках-драконах в Макао! И все-таки большинство его удач было связано с трагедиями. Землетрясение в Турции. Массовые захоронения расстрелянных в Косово. Публичные казни в Китае. Со временем нервы у него закалились, он притерпелся к работе в экстремальных условиях. Больше того, он практически отвык работать в других ситуациях.
Втайне Берк считал, что подобная эволюция — или деградация? — не может пройти безнаказанно для души. Одно дело — случайно оказаться на месте трагедии, невольным свидетелем — и сделать несколько снимков, благо камера оказалась под рукой. И совсем другое дело — в поисках наилучшего ракурса и освещения профессионально-суетливо наклоняться с фотоаппаратом над человеком в агонии. А наклоняться подобным образом Берку приходилось не раз и не два… Где кончается право на информацию и начинается извращенное любопытство? В какой момент ты превращаешься из свидетеля трагедии в азартного наблюдателя, довольного ее масштабом?
Когда Берк в разговорах с Кейт глухо намекал на эти моральные трудности, она печально вздыхала и, лукаво щуря свои изумруды, повторяла украденное у него самого выражение:
— Да, это все незаметно подмешивает дерьмо в твою карму!
Он смеялся, кивал и отшучивался:
— Вот именно. Карма у меня — врагу не пожелаешь.
Знать бы ему тогда, что в этой шутке нет ни доли шутки!
А впрочем, шахматы все-таки не были единственным развлечением в селении. Было еще что-то вроде кинотеатра под открытым небом.
Каждую пятницу после наступления темноты щербатая стена беленой мазанки неподалеку от больницы превращалась в киноэкран. Напротив ставили десяток металлических стульев, рассаживались и включали допотопный кинопроектор. И без того прискорбное качество восьмимиллиметровой пленки не улучшала толчея мошек и бабочек в луче проектора или пролет через него шальной пчелы, которая на экране казалась воробьем.
Билет стоил пол-евро. Фильмы были даже не второй свежести. Берк и Кейт посетили «кинотеатр» трижды и видели: «Мою кузину Рейчел» с Ричардом Бартоном, «Рио Браво» с Джоном Уэйном и «Римские каникулы» с Одри Хепберн и Грегори Пеком.
Как и когда эти ленты забрели в либерийскую глубинку, оставалось только гадать.
Зато насчет взаимных чувств Берка и Кейт все было яснее ясного. Их тянуло друг к другу. Два европейца вдали от родины. Хоть чуть-чуть да романтическая Африка. И конечно, возраст. Хоть и он, и она навидались всего, но оба были все еще молоды, чертовски молоды. И тело тосковало по телу.
После «Римских каникул» они, как школьники, робко целовались в темноте, сидя на больничной кушетке. Минуты через две Кейт отстранилась и встала. Смущенно улыбаясь, она сказала: «Время позднее, пора спать. — И добавила, чтобы не показаться грубой: — Не так быстро. Мне надо все это переварить». Потом она чмокнула его в щеку и, тихонько весело напевая, упорхнула в свою комнату.
Священные христианские реликвии… Они все еще хранят прикосновения руки Спасителя, а некоторые – даже следы Его крови…По миру прокатилась волна загадочных убийств. Жертвы – женщины и их маленькие сыновья.Полиция теряется в догадках. И лишь частный детектив Ласситер, сестра и племянник которого погибли, видит связь между этими преступлениями: все убитые женщины лечились от бесплодия в одной и той же клинике, где проводились рискованные эксперименты с весьма необычным генетическим материалом…В живых остался только один ребенок, появившийся на свет при помощи врачей этой клиники.
Молодая женщина покончила с собой, и ее сестра Эйдриен имеет все основания винить в этой гибели ее психоаналитика – доктора Дюрана.Но Дюран уверен: самоубийства не было. Было холодное, жестокое убийство, за которым кроется тайна. Эйдриен придется поверить ему и помочь найти истину, – иначе они станут следующими жертвами убийцы…
Всадники Апокалипсиса вырвались на свободу. И имя первому — Мор… Легенда? Миф? Но почему тогда команда ледокола, совершавшего экспедицию на далекий арктический остров, чтобы найти и доставить на родину тела погибших там людей, вернулась в полной растерянности и даже ужасе? Журналист Фрэнк Дейли начинает собственное расследование и наталкивается на глухую стену молчания. На его вопросы просто не хотят отвечать. И кто-то, похоже, готов на все, чтобы он перестал задавать свои вопросы…
Серия дерзких похищений близнецов потрясла Америку.Чудовищно искалеченные тела некоторых из них уже обнаружены.Дело рук очередного маньяка-убийцы?Кровавый ритуал обезумевшего жреца вуду? Или… что-то ещё?Знаменитый тележурналист Алекс Каллахан, чьи сыновья-близнецы тоже стали жертвами таинственного похитителя, начинает собственное расследование.Он обязан спасти своих детей любой ценой.Но… как найти нить, которая тянется к убийце?!
Профессор теологии Терио ЗАМУРОВАЛ СЕБЯ ЗАЖИВО в подвале загородного дома. Самоубийство безумца? Или отчаяние человека, раскрывшего СЛИШКОМ ОПАСНУЮ ТАЙНУ?! Частный детектив Дэнни Крей, ведущий расследование случившегося по просьбе эксцентричного миллионера, вынужден взломать компьютерные файлы Терио. Он еще не знает, ЧТО СКРЫТО в этих файлах. Зато это хорошо знают могущественные люди, которые постараются, чтобы Крей унес то, что узнал, в могилу. Детектив должен БЕЖАТЬ. Но убийцы подстерегают его и в Риме, и в Стамбуле, и в Пало-Альто, и в Ватикане…
Эта история началась в восемнадцатом веке, а продолжилась в двадцатом. Однажды в теплый летний день компания студентов, только что сдавших экзамены, принимает решение отправиться на поиски запрятанного на дне озера клада атамана Карецкого. Домой вернутся не все, и то, что задумывалось как веселое приключение, обернется настоящим триллером, в котором прошлое тесно сплетется с настоящим.
Тирания страшна, даже если это всего лишь выдумка ребенка. Особенно если это выдумка ребенка. Нет ничего страшнее, чем ребенок, способный выдумать тиранию. Санкт-Петербург, недалекое будущее. В Башне Татлина, построенной в центре города, работают операторы машин, редактирующих мысли людей. Каждая машина может редактировать до 100 тысяч человек, мозг которых соединен с облаком глобальной системы редактирования. Оператор по имени Омск Решетников из-за сбоя в системе получает шанс отключиться от редактирования.
Она долгие годы прослужила учительницей и всегда повторяла, что верит в справедливость: любой, причинивший зло своему ближнему, заставивший его страдать или умереть, заслуживает наказания…
Матрос рассчитался с корабля в Александрии. Ожидать новое место он решил в «Гостинице Вечерних Огней». Это решение едва не погубило его…
Необыкновенное оружие – инструмент по управлению человеческим сознанием «Интел-реврайтер» попадает в руки разных людей. Наконец каждый из них может осуществить свою заветную мечту, но не у каждого чисты помыслы и стремления. Успешный бизнесмен Феликс Саенко и его друзья находят способ помешать им и спасти сотни миллионов жизней. Вместе с тем, герои романа привлекают читателя своим видением обустройства мира, принципами управления государством, в котором главная задача общества – не допускать к власти разного рода бездарей, проходимцев и казнокрадов.
Очень странным образом погибают невинные жертвы. Убийцу вычислить не удается. За событиями внимательно следят люди, не желающие помогать следствию, но каждый из них знает достаточно, чтобы остановить маньяка. Миллионерша с Урала, ее сестра, врач-психиатр, бывший контрразведчик, популярный писатель, скандальный репортер, больная пенсионерка. Они сделали свои ставки. Этих уважаемых людей тоже можно подозревать в преступлениях. Но кому такое придет в голову?