Танец бабочки-королек - [62]
– Пелагея Петровна, только об этом не должен знать никто, даже твой отец, – предупредил её Воронцов, когда они привезли из Красного леса второй мешок с продуктами.
Полностью вывезти дрова они ещё не успели. Ночами дорогу переметало, и, пока утром пробивались к делянкам, расчищая замёрзшие перемёты, время было уже к полудню. Поработав час-другой в делянке, по-быстрому, чтобы успеть вернуться до комендантского часа, нагружали сани и спешили в Прудки. Опасались встретиться с Кузьмой Новиковым. Тот иногда приезжал на поверку. Так он это называл. Объезжал на коне Прудки после комендантского часа. Не спеша. Из конца в конец. Чтобы люди из окон своих хат полюбовались на его, нового начальника, выезд. Он знал, что рано или поздно страх перед ним перерастёт в почтение. Вот и пусть привыкают. Главное, понял он, надо их придавить, чтобы не мекали. Как волк овечку. Всякая власть, то с удовлетворением, то со смутной надеждой думал он, так и начинается, так и устанавливается. Пусть почувствуют мою силу. А там… Там, глядишь, и стерпится-слюбится…
В один из дней, только-только управились разгрузить очередной воз, увидели идущего их стороной Петра Фёдоровича. Пелагея нагнулась над бревном и сказала неспокойно:
– Что-то стряслось. Тятя просто так не зайдёт. А идёт к нам. Может, с Зиной что…
Пётр Фёдорович хмуро посмотрел на Пелагею и Воронцова, окинул взглядом дрова, сваленные прямо в снег, и, не поздоровавшись, даже не кивнув, прошёл к крыльцу и махнул на ходу рукой:
– Пойдёмте-ка. Поговорить надобно.
Он зашёл в дом и, не раздеваясь, сел на лавку у окна. С удивлением потянул избяной дух и спросил:
– Что, Курсант, нашёл-таки райкомовскую похоронку?
– Какую? – вмешалась Пелагея.
– Не тебя, доченька, спрашиваю, – и Пётр Фёдорович внимательно посмотрел на Воронцова.
Воронцов молчал.
– Думаете, вы тут, вдвоём, хитрее всех? Чугунок с кашей сховали, а запах из каждого угла торчмя стоит. Кто ещё об этом знает? – Пётр Фёдорович кивнул на печь.
– Пока только мы и знаем.
– Кто – мы?
– Я, Пелагея Петровна и Зинаида, – сказал Воронцов.
– И Зину втянули. Понятно… А ведь промолчала, – и Пётр Фёдорович ворохнулся на табуретке, потеребил свою шапку и сказал то, ради чего пришёл: – Завтра в деревню немцы приедут. Отставших будут переписывать и тёплые вещи собирать – для германской армии. Приказ такой имеется.
– И что нам делать? – спросила Пелагея, упреждая вопрос Воронцова.
Пётр Фёдорович опять поморщился и, выдержав некоторую паузу, сказал, глядя на Воронцова:
– Валенки да тёплое тряпьё кой-какое я сегодня соберу. Чтобы завтра не подпустить деревню под грабёж. А вот что делать с вами… Давай вместе думать. С тем и пришёл. Вчера на станции на запасных путях кто-то сжёг два вагона с боеприпасами и разным снаряжением для германской армии. Часового зарезали. Вагоны облили бензином и мазутом, бросили несколько бутылок с горючей смесью. Жгли основательно. Теперь ищут. Допытываются кто. На станции и в ближних деревнях, говорят, заложников взяли. Держат. Через двадцать четыре часа расстреливать начнут.
– Из наших никто не отлучался. Я знаю точно.
– А ты? Ты сам?
– Только в лес.
– А через лес, пятнадцать вёрст и – станция. То-то и дело… Начнут дознаваться, и выяснится, что именно тебя, Курсант, и не было целый день в деревне. И поволокут. Тебя да моих овечек. А?
Пелагея недовольно дёрнула плечом. Хотела что-то сказать сгоряча, но передумала.
– Мы, Пётр Фёдорович, весь день лес возили. Лес да дрова. Люди видели.
– Эх, Курсант, Курсант. Командир ты, может, и хороший… Расскажу я тебе сказочку. Недолгую. Четыре года тому назад братенника моего судили. Знаешь за что? На сеялке стоял и уснул. Зерно в бункерах кончилось, и трактор, может, с час, впустую сеялку по полю протаскал. Потом спохватились. Оно, может, и ничего, обошлось бы. Пересеяли бы ту лысину. Степан несколько суток не спал. Колхоз в передовые выводил. Но тут, надо ж такому случиться, уполномоченный НКВД из района приехал. Его к нам в колхоз от райкома на посевную прислали. Вот он себе занятие по душе-то и нашёл. И – пошло… Саботаж! Вредительство! А Степан у нас в колхозе первый стахановец был! Десять лет дали. На Колыму братень пошёл. Не за здорово живёшь… А знаешь, кто тут у нас был уполномоченным НКВД? А товарищ Артёмов. Командир партизанского отряда, которого недавно в Аксиньиной лощине застрелили. Видел я его. На санях лежал. Полицаи его раздели. Одёжа, видать, ладная была. Командир всё же. В обтрёпках ходить не будет. Вот везут его по деревне, а я смотрю на него, убитого и раздетого, и ни один нерв во мне не шевельнулся, чтобы пожалеть его. Ну? Что? Понравилась тебе моя сказочка? Я не думаю, что нонешняя власть к народу будет добрее. Те-то заложников не брали. А эти… Эти ни детей наших, ни матерей, ни стариков не пожалеют.
– Хорошо, Пётр Фёдорович, я вас понял. Своих я уведу. Вяземских, думаю, тоже. Но за остальных не ручаюсь. Они – сами по себе.
– Уведу… Вы-то уйдёте… А что нам делать? Ладно, Кузьма, может, и промолчит. Не станет пока нас под стебло совать. Но его молчание тоже – до поры, до времени… Но тогда уж, если в лес, обратно вам ворочаться нельзя. А тут вроде: ушли и ушли, с нас какой спрос?..
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Алексей Николаевич ТОЛСТОЙПублицистикаСоставление и комментарии В. БарановаВ последний том Собрания сочинений А. Н. Толстого вошли лучшие образцы его публицистики: избранные статьи, очерки, беседы, выступления 1903 - 1945 годов и последний цикл рассказов военных лет "Рассказы Ивана Сударева".
Оружие критики не заменит критику оружиемКарл Маркс.
Настоящая книга целиком посвящена жизни подразделений пограничных войск Национальной народной армии ГДР.Автор, сам опытный пограничник, со знанием дела пишет о жизни и службе воинов, показывает суровость и романтику армейских будней, увлекательно рассказывает о том, как днем и ночью, в любую погоду несут свою нелегкую службу пограничники на западной границе республики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается о героических делах советских бойцов и командиров, которых роднит Перемышль — город, где для них началась Великая Отечественная война.
Origin: «Радио Свобода»Султан Яшуркаев вел свой дневник во время боев в Грозном зимой 1995 года.Султан Яшуркаев (1942) чеченский писатель. Окончил юридический факультет Московского государственного университета (1974), работал в Чечне: учителем, следователем, некоторое время в республиканском управленческом аппарате. Выпустил две книги прозы и поэзии на чеченском языке. «Ях» – первая книга (рукопись), написанная по-русски. Живет в Грозном.
Сергей Наумов относится к тем авторам, кто создавал славу легендарного ныне "Искателя" 1970 – 80-х годов. Произведения Наумова посвящены разведчикам, добывавшим сведения в тылах вермахта, и подвигам пограничников.
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.