Танец бабочки-королек - [40]

Их курсантским взводом пополнили стрелковую роту.

Рядом, по правую руку, окапывался молодой боец по имени Святослав. Москвич. Лопаты у него тоже не оказалось. Подобранной где-то по пути консервной банкой он разгрёб снег, набросал перед собой высокий козырёк бруствера и теперь лежал на спине, курил, пускал вверх над своим ненадёжным сугробом синий дымок. Расстегнул полушубок: вспотевшая гимнастёрка парила.

– Эй, браток, закапывайся-ка в землю! – окликнул его старшина Нелюбин. – Снегу-то ты много нагрёб, только он тебе в бою плохая оборона. Снег пулю не остановит.

– Так нечем же копать, отец, – отозвался Святослав.

– Нечем… Поищи. Что ж ты, ёктыть, солдат… Вон, поди у танка что-нибудь найди. Железяку какую-нибудь, – и старшина вздохнул, подумавши про себя: такой же ветродуй, как мой Гераська, говори не говори… Всё же рано таких на войну отпускать.

Серёгин Т-26 рыжей ржавой коробкой, наполовину заваленной снегом, стоял в молоденьком березнячке позади их окопов метрах в двадцати-тридцати. Когда взводный развёл их по опушке и старшине Нелюбину досталось это место, он сразу понял, что позиция-то у него дрянь. Опасная. Сгоревший танк, который хорошо просматривался с поля, – распрекрасный ориентир. Все пристрелочные снаряды полетят сюда. И только потом, опять же через них, будут уводить вправо или влево, в зависимости от того, по какой цели будут бить. И хоть немцы уже провели артподготовку, танки, появления которых ждали вот-вот, тоже стреляют снарядами, и, между прочим, очень точно.

Работая осколком и уже порядочно углубившись и дойдя до талой земли, старшина Нелюбин время от времени поглядывал в сторону сгоревшего танка. И чего его не отбуксировали в тыл? Видать, уже негодный к восстановлению. Вот где Серёгу дерябнуло, думал он, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, откуда немцы добивали Т-26.

– Калиныч! – окликнул он другого курсанта, тоже долбившего землю какой-то подручной железякой. – А там, за полем, какая деревня? Не знаешь?

– Говорят, что Иневка, – ответил Калинкин.

– А Малые Семёнычи где? Мы ж когда шли, нам взводный сказал, что выдвигаемся в район Малых Семёнычей.

– Малые Семёнычи там, позади. Ближний тыл.

Вот какой молодец, этот Калинкин, мысленно похвалил старшина Нелюбин своего соседа слева. И окоп у него подвигается, и на местности он прекрасно ориентируется. И запомнил всё, что говорили командиры. Даже он, старшина Нелюбин, старый солдат, не запомнил, а Калинкин всё успел уяснить и намотать на ус. Таких бойцов как не уважать?

И тут, разом обрывая мысли старшины Нелюбина, откуда-то слева, из берёзового обмыска, где находился НП командира роты, донеслось:

– Танки!

Старшина Нелюбин знал, что они вот-вот появятся там, в белом поле. Для этого их сюда и вывели по тревоге – на прикрытие ПТО. И он время от времени выглядывал туда. Но всё же пропустил, не заметил их появления. И крик застал его врасплох, так что от неожиданности он даже выронил из рук осколок. Но тут же, привыкший на войне к порядку, подобрал свой «шанцевый инструмент», сунул его в валенок – пригодится. Бруствер он успел поднять сантиметров на сорок. Однако не успел притрусить снегом, замаскировать. Надо было сделать это срочно. Но и винтовку привести в порядок тоже надо обязательно. Мало ли что могло произойти с винтовкой? Земля могла попасть в прицельную рамку, намушник снегом забило, затвор примёрз. Морозец с утра хоть и несильный, но всё же…

А танки уже шли по полю. По тому, как валко, тяжело покачивались их бока, можно было понять, что скорость они держат умеренную. Оно и понятно – следом поспевала пехота. Большинство танков были выкрашены в белый цвет. Но белое поле сияло такой яркой и непорочной белизной, что камуфляжный окрас танков, казалось, не помогал им слиться с местностью. Когда до первой волны атакующих осталось метров пятьсот, ударили сразу несколько орудий. Били 76-мм ЗиС-3. Старшина хорошо знал их боевую повадку, настильный резкий бой. Выстрел и разрыв почти сливаются.

Вдоль окопов пробежал ротный с винтовкой, покрикивая:

– Ребята, я с вами! Пехоту! Пехоту отсечь! Даже если танки пройдут – пехоту!..

Они ж нас подавят тут, как мышат, подумал старшина Нелюбин и услышал голос Калинкина:

– А видать, Кондрат, снарядов у артиллеристов маловато, что ротный сказал такое. И подпустили зачем-то близко…

– Ты бутылки свои приготовь, – ответил ему старшина. – И положи так, чтобы пулей не разбило. А то сгоришь в своей же сковородке.

Им выдали по две бутылки с КС и по четыре гранаты Ф-1. Гранаты старшина сразу рассовал по карманам. Теперь лежал на них, как на камнях, но неудобства не чувствовал. Наоборот, с гранатой в бою – это вроде как и не в одиночку воюешь. Гранаты он любил. Ручная артиллерия всегда с тобой, всегда выручит в ближнем, самом страшном бою.

Он выставил прицел. Открыл затвор и пальцем даванул верхний патрон, выглядывавший из магазина немного задранным вверх острым рыльцем пули. Первый патрон уже изготовился юркнуть в патронник и сделать своё дело. Чистенький, не помятый, не примёрзший. Старшина всё делал спокойно и правильно. Толкнул затвор вперёд. С мягким щелчком тот встал на место. Беспокоило только одно – винтовка была не пристреляна. Более того, он вообще из неё ни разу не стрелял. Старая, разболтанная, с исцарапанным прикладом и размухрившимся ремнём. На тыльной металлической накладке приклада присохла какая-то грязь. Старшина колупнул её, потёр снегом – кровь. Эх, ёктыть, подумал он о своей доле, какой же я у тебя по счёту хозяин? На всякий случай прищёлкнул и штык. Всё одно по лесу не бегать, подумал он опять о своей участи. Ротный вон что сказал: пусть танки проходят. А это значит, что приказа на отход не будет ни при каких обстоятельствах.