Танцы в песках - [5]

Он быстро взглянул на нее.

— Но я думал, действие "Сестер Иудеи" происходит в Святой Земле?

— По сценарию — да, — снова рассмеялась Лизл, но пейзажи мы снимали в основном на Брекон Беконз. Они там очень красивы, поверьте мне. Самое близкое напоминание о Иерусалиме для нашей съемочной группы — это были традиционные артишоки в ресторане в Эбергэвенни.

— Так вот где этот фильм снимался — в Уэльсе? — Джеймс удивленно присвистнул. Лизл кивнула головой. — Кто бы мог подумать? Век живи — век учись. — Он пристально рассматривал каждую черточку ее лица. — Как вы можете выносить такую жизнь?

Лизл пожала плечами.

— Я сама выбрала эту жизнь, и у нее тоже есть свои прелести.

Ветер выл и метался у их ног, но Лизл чувствовала себя тепло и уютно в укрытии скалы.

— Вам не холодно? — спросил Джеймс.

Она подвинулась вглубь выступа.

— Совершенно тепло.

— Ведь вы ведете сумасшедшую жизнь, правда?

— Некоторые думают так; но я уже сказала: у этой жизни есть свои преимущества.

— Какие преимущества?

Ее голос с трудом пробивался сквозь вой ветра.

— Я люблю свою жизнь. Другой я не знаю.

— А если вы однажды встретите человека, за которого захотите выйти замуж? Вы оставите свою профессию?

Лизл засмеялась и сделала небрежный жест рукой.

— Не думаете же вы, что можно все в одночасье бросить и послать к чертям? Будет только хуже.

— Но вы сделали бы это?

— Я не собираюсь замуж, — беспечно сказала она. — Не думаю, что я способна ужиться с эгоизмом еще одной актерской натуры. — Джеймс заметил, как морщина пересекла ее лоб и моментально исчезла, выдав, тем не менее, болезненные воспоминания о недавнем прошлом. — Или выйти замуж за такого же актера, как я.

— Но почему это должен быть непременно актер?

— Все мужчины, с которыми я знакома, крутятся в этом бизнесе.

— Но возможно, вы встретите человека другой профессии. Что тогда? — Тон голоса Джеймса был неподдельно любопытен.

— До сих пор я не была знакома ни с одним мужчиной другой профессии, так что этот вопрос не возникал.

— Но вы же встретили меня.

Взгляд Лизл стал холодным.

— Это совсем иное дело.

Джеймс улыбнулся, и Лизл снова заметила обезоруживающую, чарующую улыбку — и пристальный, притягивающий взгляд темных глаз.

— Не вижу, что тут "совсем иное". Всегда может встретиться кто-то где-то, кто заставит вас изменить взгляды и образ жизни.

Она понимала, что он говорит все это в шутку, однако по какой-то непонятной причине эти слова приятно задели ее — и она почувствовала внутри какой-то звоночек. Однако тут же решила переменить тему.

— Ну, а что насчет вас?

— Насчет меня? Что именно?

— Чем вы занимаетесь?

— Я ухаживаю за лошадьми.

Лизл ждала, что он побольше расскажет о себе, но он не проронил больше ни слова, хотя она ждала несколько минут. Она решила продолжить сама.

— Да, я припоминаю теперь. Ханахин знаменит своими скакунами, не так ли? Припоминаю, что Бабушка что-то мне говорила. И это занимает все ваше время?

— Вовсе нет. Еще я рисую.

— Рисуете? Что именно? — Он пожал плечами, будто не желая отвечать, и она шутливо продолжала: — Лошадей? Копыта и подковы?

Он усмехнулся, и в углах его глаз собрались морщинки.

— Картины. Пейзажи, морские виды, иногда портреты — но в них я не очень силен. Вот отчего мне нравится этот край: мне нравится бродить где-нибудь в таких вот диких местах и переносить на холст то, что я чувствую. Я рисую с тех самых пор, как помню себя. Это позволяет мне отдохнуть от работы. — Он повернулся к ней, и ей показалось, будто он смущен, признаваясь в своей любви к искусству. — Вам действительно не холодно?

— Нет, все в порядке.

Он пристально глядел на нее, и, встретив этот взгляд, она прочла в нем смешение чувств. Что это было: любопытство? восхищение? а может быть, некоторое презрение?

— Вы были раньше в Ирландии? — спросил он.

Она покачала головой:

— Никогда.

— Март — наверное, не самый лучший месяц для приезда сюда. Мне думается, вы могли бы выбрать более экзотическое место для своего долгожданного отдыха.

Лизл иронически засмеялась.

— Ирландия — это ведь так чудесно. Она далеко от цивилизации. А это именно то, в чем я нуждаюсь сейчас: в полном покое и тишине. Мне нужно побыть хоть немного подальше от людей, которые утеряли общечеловеческие ценности.

Наступила пауза. Лизл чувствовала на себе его взгляд.

— Что же у вас за жизнь, если вы не можете в ней никому доверять.

— Ну, не совсем так, — быстро возразила она.

Она развязала шарф и сняла его с головы, и теперь ее волосы свободно падали ей на лицо, как яркая пелена. Это напомнило Джеймсу, даже в полумраке их укрытия, мягкий свет свечей.

— А почему вы делаете это?

Лизл изумленно взглянула на него.

— Делаю — что?

— Играете. Почему вы играете? Это искусственная жизнь; это развлечение для людей, которым больше нечем заняться.

Она издала удивленный смешок:

— Я так не думаю.

— Но ведь это так — это все неправда. В вашем мире нет ничего реального.

— Я могла бы сказать тоже самое о вашей жизни. Почему вы рисуете?

— Это совсем иное.

— Вовсе нет. Вы же сами признались, что рисуете потому, что вам это доставляет удовольствие. Так отчего вы рисуете?

Он пожал плечами, и взгляд его блуждал по серой дали океана. А Лизл, желая знать больше об этом человеке, спросила: