Танцующий лакей - [6]

Утро выдалось безветренное, но очень холодное. Ночью выпало немного снега. Свинцовое небо, особенно темное на севере, напоминало, что природа не успокоилась и главное впереди. Джонатана это вдохновляло, и он несколько раз, потирая руки, повторил, что грядет сильная метель.

Когда в гостевых комнатах затопили камины, из труб, подпирая небо, взметнулись светлые столбы дыма. Где-то выше, в горах, фермер гнал стадо овец, но казалось, будто они совсем рядом, настолько громким в этой предгрозовой тишине был их топот. Небо потемнело так, что невозможно было понять, утро сейчас или вечер. Джонатан и Мэндрейк ели ланч при включенном свете. Писатель признался, что его мучают странные предчувствия. Как будто что-то должно случиться. Только не ясно, связано ли это с погодой или чем-то еще.

— Мне как-то страшновато.

Джонатан и бровью не повел.

— Я собираюсь позвонить Сандре Комплайн, — спокойно произнес он, — предложить им приехать пораньше, к чаю. Думаю, часам к шести снова пойдет снег. И вообще, Обри, как я подготовился к приему гостей?

— Превосходно.

— Рад слышать. Давайте, когда закончим, пройдемся по комнатам. Боже, не помню даже, когда я ждал гостей с таким нетерпением.

Они начали обход с большой гостиной, которую Джонатан использовал редко. Сейчас там в расположенных друг против друга каминах пылали кедровые поленья. Экономка миссис Паутин с двумя горничными надевали на кресла и старинные диваны парадные чехлы.

— Обычно чехлы надевают летом, — пояснил Джонатан, — но они хорошо подходят к цветам, и вообще с ними комната смотрится веселее. Не правда ли, мои букеты славно выглядят на фоне обоев? Настоящая симфония красок.

— А когда здесь появятся семеро гостей с хмурыми лицами, — добавил Мэндрейк, — гармония станет полной.

Джонатан отмахнулся.

— Чепуха. Уверен, они все тут же заулыбаются. Но даже если гости продолжат хмуриться, не беда. Мой спектакль окажется не таким веселым, зато более волнующим.

— А вы не боитесь, что они не пожелают находиться друг с другом под одной крышей?

— Им просто придется остаться здесь на сегодня и завтра. Уехать не позволит метель.

— Ваш оптимизм меня изумляет. А если они запрутся каждый в своей комнате и не захотят выходить?

— А вот это я им не позволю. И вообще, Обри, признайтесь, ведь предстоящий спектакль вас немного забавляет и возбуждает?

Мэндрейк усмехнулся:

— Я действительно волнуюсь, как перед премьерой. Это в самом деле интересно.

Джонатан восторженно рассмеялся и взял его руку.

— Пойдемте, я покажу вам спальни, будуар и малую курительную комнату. Думаю, моя символика вам понравится. Образ, выраженный цветами, как пишут в рекламах владельцы цветочных магазинов.

— И что вы хотели выразить?

— Свое мнение о каждом из них.

Они пересекли холл и свернули налево от входной двери в сторону комнаты, которую Джонатану нравилось называть будуаром. Весь интерьер изящной гостиной в стиле знаменитого архитектора XVIII века Адамса был выдержан в светло-зеленых тонах, стены задрапированы французской парчой с цветочным узором, который великолепно сочетался с расставленными у окна букетами. Цветы стояли также на старинном клавесине и письменном столе.

— Надеюсь, дамы захотят зайти сюда поболтать, а может, и повязать. Мисс Клорис записалась в женскую вспомогательную службу ВМС и, хотя ее еще не призвали, чувствует себя на службе и вовсю вяжет носки. Моя дальняя родственница Херси тоже любительница вязания. Уверен, что и бедная Сандра занимается каким-то рукоделием, это замечательно успокаивает.

— А мадам Лиссе?

— Вообразить ее обложенной мотками шерсти цвета хаки может только сюрреалист вроде вас. Идемте дальше.

Будуар соседствовал с малой курительной комнатой, где Джонатан разрешил установить телефон и радиоприемник, но в остальном, уважая память отца, оставил все как было. Кожаные кресла, на стенах офорты со спортивными сценами, коллекция оружия и выцветшие групповые фотографии — Джонатан и его сокурсники в Кембридже, застывшие в забавных позах, модных в девяностые годы. Над каминной полкой висели снасти для ловли форели.

— Здесь, как видите, я поставил душистый табак в горшках, — заметил Джонатан. — Аллегория слишком прямая, но лучше не придумаешь. А теперь пройдемте в библиотеку. Это прямо здесь, за дверью.

Библиотека, несомненно, была самым обжитым помещением в доме. Именно здесь можно было найти Джонатана в обществе книг, которые собирали многие поколения его предков, и стоили эти книги немалых денег. Ройал тоже расширял библиотеку, не жалея средств. Тут было все, от переводов турецкой и персидской поэзии до малопонятных современных авторов, учебников криминалистики и полицейского сыска. Он читал и то, и другое, оставаясь приверженцем классики, то есть литературы эпохи Елизаветы I.

— Здесь меня смутил слишком богатый выбор, — признался Джонатан. — Шекспировский букет показался немного старомодным, но, с другой стороны, его легко узнать. Воспользоваться концепцией Ли Ханта[3] «выражать чувства и мысли нарциссами и гвоздиками, обыгрывать образы с помощью тюльпанов, а радующие слух своей правдой фразы — маргаритками» тоже не удалось. К сожалению, в середине зимы в оранжереях таких цветов не найти. Так что пришлось довольствоваться тем, что есть. Но зато в гостевых комнатах наверху мне было где разойтись. В изобилии подснежники для Клорис, туберозы и даже несколько орхидей для мадам Лиссе и так далее.