Танцующие медведи. Опыт обретения свободы - [25]

Я понимаю их беспокойство.

Несмотря на замечательные условия, несмотря на мед, клубнику, орехи, будки для спячки и сотни тысяч долларов, вложенные в парк, несмотря на общественные кампании в Болгарии и по всему миру, несмотря на личное участие Брижит Бардо, фонд которой оплачивает половину трат парка, и других влиятельных друзей животных, несмотря на спрятанную под камнями еду, несмотря на частые визиты немецкого стоматолога, несмотря на регулярные анализы крови, кала и мочи, несмотря на то, что им вылечили катаракту, нормализовали давление, несмотря на то, что им обеспечивают нужное количество калорий, несмотря на то, что кольца уже давно ржавеют в выставочном зале, а бывшие дрессировщики страдают от болезней сердца, рака, цирроза печени или даже умерли, так вот, несмотря на все это почти все медведи до сих пор танцуют.

Завидев человека, они встают на задние лапы и начинают раскачиваться из стороны в сторону. Словно выпрашивают – как когда-то – хлеб, конфетку, глоток пива, ласку, освобождение от боли. Боли, которой им уже давно никто не причиняет.

3

Это случается при разных обстоятельствах, и, по словам сотрудников парка, всегда возникает довольно неловкая ситуация.

Иногда им достаточно увидеть на горизонте тень человека.

Иногда они чуют какой-то запах, например аромат духов, напоминающий им о прошлой жизни. Кто может предвидеть, что одна из посетительниц надушится духами, которыми, скажем, всегда пользовалась жена дрессировщика? Или одеколоном, которым пользовался сам дрессировщик? Или что какой-то ребенок будет пахнуть, как их ребенок?

Человек не в состоянии уловить подобных обонятельных нюансов, но у медведя обоняние – наиболее развитое из всех чувств. В природе медведи чувствуют запахи за несколько километров. Весной дикие медведи могут выкопать в снегу глубокую яму, учуяв заваленный лавиной труп козы.

В парке достаточно фантика от конфеты, лежащего у кого-то в кармане, чтобы в животных пробудились глубоко спрятанные воспоминания.

Может быть, они танцуют потому, что их слишком много на маленькой территории? Дикому медведю нужно по меньшей мере тридцать квадратных километров, чтобы он мог пестовать свое одиночество. Потому что одиночество – главная составляющая медвежьей натуры. А здесь им приходится смириться с наличием сразу нескольких соседей в одном секторе. Большинству из них полагается всего двести пятьдесят квадратных метров.

Возможно, парк не в состоянии удовлетворить ни одной из медвежьих потребностей. Ни естественных – не будем себя обманывать, условия здесь не те, что на воле. Ни тех, что медведь испытывал в прошлой жизни. Получилось нечто среднее между свободой и неволей. Может быть, это и сбивает медведя с толку.

А может, медведи танцуют, когда они голодны или не выспались? Или когда их организм посылает сигналы, что пора впасть в спячку, а они не знают, что с этими сигналами делать?

В таких случаях может возникнуть компульсивное поведение, например хождение по кругу или аутоагрессия. Медведь по кличке Добрый, когда не знает, что с собой делать, грызет свою лапу. До крови. Он так поступает, когда не находит в своей голове ключа к происходящему вокруг.

Но большинство медведей встают на задние лапы и делают ровно то, за что они всю свою жизнь получали хлеб, конфеты и алкоголь.

Конечно, некоторые их действия могут напоминать танец, хотя на самом деле это никакой не танец. Как-то раз школьная экскурсия начала хлопать и фотографировать, когда Мима встала на задние лапы. Дети думали, что она танцует, а медведица просто проголодалась и захотела посмотреть, не едет ли машина с обедом.

Но чаще всего их поведение слишком очевидно. Стоит в жизни медведя появиться стрессу, он делает то, что отпечаталось в самых потаенных уголках его мозга.

– Прекратят ли они когда-нибудь? – задумывается директор Иванов. – Думаю, с каждым годом они будут делать это все реже. Но полной уверенности нет. Я уже говорил, что это работа на живом организме. Так что не удивлюсь, если однажды, под влиянием каких-либо внешних факторов, наши медведи забудут все, чему мы их научили, и дружно начнут танцевать.

Х. Конец

1

Осень на улице Пеларгоний в деревне Гецово – это буйство красок, опадающих с деревьев прямо на дом бывших медвежьих поводырей. Сюда можно доехать по одной из дорог, до которых фонды Евросоюза еще не добрались и, судя по всему, доберутся не скоро. Тут и там асфальт уступает место камням, щебенке и грязи.

Хотя медведей в деревне нет уже больше шести лет, даже самые маленькие дети могут показать дорогу к дому медведчиков. А те, что ходили когда-то в детский сад, вспоминают, как после занятий они стояли у калитки и бросали медведю конфеты. Если хозяин был в хорошем настроении или замечал знакомого ребенка, он отвязывал медведя и подводил его к калитке показать несколько трюков.

Мы находим серый кубик детского сада, оплетенный узором из качелей и горок.

Находим дом напротив, с отвалившейся штукатуркой, зеленой калиткой, увитой виноградом, и цыганкой средних лет, которая, услышав о медведях, начинает говорить на всех языках этой части мира.

Красимир Крумов, сопровождающий меня болгарский журналист, уверяет, что нам лучше говорить по-болгарски, а он переведет мне все на польский.