Танцуя с Девственницами - [56]

В ожидании, когда Оуэн залатает нижнюю часть стены, Марк складывал камни на траве, выстраивая их в линию.

– Не знаю, – говорил Марк. – Я никогда… ну, я никогда не сталкивался ни с чем подобным.

– Я понимаю, парень. Передай мне веревку.

Оуэн снял свои плотные хлопчатобумажные перчатки и в два ряда натянул веревку вдоль поврежденной части стены, закрепляя ее между деревянными колышками.

– Относись к полицейским спокойно: они просто делают свое дело, как ты или я.

Голос Оуэна звучал тихо и монотонно. Успокаивающе. В общем-то, было не важно, что он говорил, – Марка утешал сам звук его голоса. Он никогда не слышал, чтобы Оуэн повышал голос, хотя поводы для этого возникали частенько: когда велосипедист или мотоциклист открыто игнорировали его дружелюбное предупреждение о том, что они нарушают закон и рискуют попасть под суд; когда одетые не по сезону туристы плевали как на его советы, так и на здравый смысл и подвергали риску собственные и чужие жизни; когда фермеры то и дело вели себя по-свински. Фермеры типа Уоррена Лича с фермы «Рингхэмский хребет». Но Оуэн никогда не злился.

– Так что здесь не о чем волноваться. Расскажи им все, что ты обнаружил, Марк, им больше ничего не нужно. А поскольку им проще не тревожить тебя, они и не будут этого делать. А если будут, отправляй их ко мне.

Оуэн улыбнулся, и сквозь седую бороду сверкнули зубы, а в уголках глаз залучились морщинки. Как и большинство смотрителей, он никогда не носил шляпы, и его волосы всегда выглядели растрепанными и грязными.

– Оуэн, – снова обратился к нему Марк.

– Да?

– Где ты был?

Оуэн похлопал перчатки одну о другую, стряхивая грязь и песок.

– Когда, Марк?

– В воскресенье днем. Ты знаешь…

Марк внимательно смотрел на изумленную улыбку Оуэна. На этот раз Оуэн улыбался, не показывая зубов. Его глаза сузились, но морщинки не стали заметней.

– Твоя рация не работала, Марк.

– Я просто подумал, что, может, ты был не на месте…

– Марк, я не стал бы так тебя подводить. Неужели ты считаешь, что я мог так поступить?

Марк смотрел мимо стены – вниз, на ферму «Рингхэмский хребет». Повернувшись к остальному миру своими стенами из песчаника, постройки сгрудились вокруг двора, словно защищая его, тем самым весьма напоминая средневековое поселение. Самый большой сарай выглядел гораздо новее остальных зданий. Его зеленая рифленая стальная крыша была мокрой от недавно закончившегося моросящего дождика и сейчас поблескивала в слабых солнечных лучах.

На мгновение Марку вспомнилась женщина на Рингхэмской пустоши. По крайней мере, ее смерть наступила внезапно, не оставив ей времени понять, что происходит, или задуматься над тем, что хорошего и плохого она сделала в жизни.

Оуэн учил Марка, что в жизни бывают ситуации, когда лучше отступить, избежать противостояния, позволить событиям идти своим чередом. Он говорил, что доброе слово лучше злого, а холодная голова лучше горячей, ослепленной яростью: ослепление пройдет, и ты обязательно поймешь, что совершил непоправимую ошибку.

Марк передал еще один камень. Он оброс темно-зеленым мхом и лишайником, и Марк догадался, что он с северной стороны стены. Если стену возвел Оуэн, она была прочной и надежной, абсолютным символом стабильности.

Марк решил, что утром он снова спросит Оуэна о том, почему все-таки он тогда не сумел связаться с ним по радио. А может быть, он спросит об этом через день. Просто чтобы услышать что-нибудь более правдоподобное.

Уэстоны сидели рядышком, и лица их больше не излучали надежду. Испытав разочарование от своего первого опыта общения с полицией, они пришли в ужас, поняв, что и полицейские тоже могут ошибаться, и потеряли веру в то, что следствие к чему-либо приведет. Они заметили, что в первый раз говорили со старшим инспектором, затем – просто с инспектором, а сейчас – всего лишь с исполняющей обязанности сержанта полиции. Выражение «исполняющая обязанности», похоже, оскорбило их больше всего.

– Не поймите нас неправильно, – сказал Эрик Уэстон. – Мы уверены, вы делаете все возможное.

– В следственной группе множество людей, – терпеливо объясняла Диана Фрай. – Мы отрабатываем все версии. И это лишь одна из них.

– Мы понимаем. Правда понимаем.

Миссис Уэстон расставила чайные чашки на стеклянном столике. Она сервировала чай по хорошо отрепетированному шаблону, безо всякого намека на гостеприимство. При этом она извинилась за состояние холла, объяснив, что они не хотят его ремонтировать, поскольку в скором времени переедут в свой коттедж в Эшфорде. Когда дом продадут, новые владельцы в любом случае сделают ремонт. Так зачем сейчас возиться? Только напрасная трата денег.

Деревянная корзина на камине была полна бумаги и щепок, приготовленных для разведения огня. Обогревателя под окном хватало, только чтобы в комнате не было ледяного холода. Но обстановка показалась Фрай вполне приличной. Она считала приличным все, на чем не было плесени и паутины. Когда она возвращалась в квартиру, то могла сидеть на чем угодно, только бы там не лежал слой пыли.

– Вас, наверное, уже спрашивали о молодой женщине по имени Роз Дэниелс.

– Спрашивали, – отозвался мистер Уэстон. – Мы никогда о ней не слышали. Когда нам сказали, что она какое-то время жила вместе с Дженни, мы подумали, что, может, она – одна из девушек с работы Дженни и ей негде было остановиться, а Дженни временно приютила ее. Она вполне могла.