Танцуя с Девственницами - [49]

– Мы предполагаем, что убийца – тот же человек, который сделал это с вашим лицом, Мегги, – сказала она.

На столе находилось совсем немного предметов, вытянутых в одну линию: пресс-папье, пепельница, телефон – и зловещего вида нож для бумаг в форме кинжала, с острым лезвием и усыпанной искусственными рубинами ручкой. Этот нож был единственной вещью в комнате, которую можно было бы отнести к предметам роскоши. В его красных камнях отражался свет лампы, притягивая взгляд. Мегги задумчиво вертела нож между пальцами, то направляя острие прямо на Фрай, то назад, и укладывала его по соседству с пресс-папье, воссоздавая тем самым геометрически правильную последовательность.

– Тогда скажите мне еще одно, – произнесла Мегги. – Как убили эту женщину?

– Ударом ножа.

Мегги тут же выпустила из рук нож и взяла вместо него ручку.

– Знаете, вы только зря тратите время. Все, что я могла вспомнить, я уже вспомнила.

– Я не верю, что память исчезает навсегда, а вы? Мегги, воспоминания обязательно вернутся. И как раз в тот момент, когда вы меньше всего этого ждете. К своему удивлению, вы обнаружите, что их вызвали самые обыкновенные вещи: может быть, вам кого-то напомнит лицо на экране телевизора или какой-то предмет одежды, который вы однажды наденете, ваше собственное отражение, промелькнувшее вечером в окне.

Рот Мегги сжался, от злости даже разгладились морщинки вокруг ее милых глаз.

– Они вернутся, Мегги, – повторила Фрай. – Лучше позвольте им всплыть на поверхность, когда мы вместе сможем справиться с ними, чем позволить им напасть на вас из-за угла в тот момент, когда вы меньше всего этого ждете. Доверьтесь мне.

Мегги не сводила с нее глаз. Губы ее постепенно расслабились.

– Вы сами переживали такое?

Фрай с трудом заставила себя кивнуть. Нелепо, но этот простой вопрос вызвал именно то, от чего она предостерегала Мегги. Воспоминания с силой нахлынули на нее, вызывая ощущение, к которому она оказалась совершенно не готова. Диана не отрывала взгляда от штор, считая на них медные колечки и стараясь дышать как можно медленнее и спокойнее. Сосчитав до трех, она сделала глубокий вдох, задержала воздух еще на три счета и только затем медленно выдохнула. Такое упражнение она проделала несколько раз. Всего за несколько секунд она полностью справилась с собой. Фрай знала, что со стороны вся процедура была малозаметна: большинство людей вообще ничего не замечали и, уж конечно, ничего не замечали ее коллеги-мужчины. Но Мегги пристально посмотрела на нее, хотя и не произнесла ни слова. Когда Фрай вновь встретилась с ее взглядом, она поняла: что-то непонятным образом изменилось, словно повернули ручку обогревателя и вдоль холодных стен потянулись струйки тепла.

– Хотите кофе? – предложила Мегги.

Не вставая со своего места, Фрай заглянула на кухню, когда Мегги открывала дверь в конце комнаты. Пока Диана ждала, она просматривала свои записи, отмечая моменты оживления в разговоре. Одной темы она пока не коснулась ни разу: до сих пор она не упомянула о семье Мегги. Ее ближайшей родственницей была сестра, проживавшая где-то на западе Ирландии.

Наблюдая за тем, как Мегги наливает кофе, Диана заметила, что на ее руках нет никаких ювелирных украшений – ни колец, ни браслетов. На лице совсем не было макияжа, хотя косметика помогла бы сделать шрамы менее безобразными. Мегги также не пользовалась губной помадой. Единственным украшением были две крошечные золотые сережки в виде миниатюрных крестиков.

– Судя по отчету о прошлой беседе, – сказала Фрай, – у вас ни с кем нет постоянных отношений. Так?

– Да. – Мегги улыбнулась, но сразу же вновь стала серьезной. – В моем деле, насколько я понимаю, записано каждое мое слово, да? Ну что ж, когда дело доходит до отношений, жизнь усложняется. Кто захочет смотреть на лицо, которого пугаются даже лошади.

– Согласна, длительные отношения в наши дни не считаются чем-то само собой разумеющимся. Никто не хочет брать на себя ответственность. Полагаю, тут еще играет определенную роль то, хотите ли вы детей или нет и как вы хотите их воспитывать.

– Я вообще никогда не хотела иметь детей, – сказала Мегги. – Некоторые люди думают, что для женщины это неестественно. – Она нервно усмехнулась: видно, такая перспектива приводила ее в замешательство. – Ну, может, я еще изменюсь. Проснусь однажды и обнаружу, что у меня все же есть материнский инстинкт. А вы как считаете? Все мы жертвы наших гормонов, верно?

Мегги отставила кофейник и взяла ручку, которая лежала рядом на протяжении всей беседы. Впервые она нацарапала несколько строк в своем блокноте. Чуть подавшись вперед, Фрай попробовала разобрать, что она там пишет. Но увидела лишь стенографические значки. Мегги писала несколько минут, настолько поглощенная своим занятием, словно Фрай вдруг перестала для нее существовать. Потом она бросила ручку.

– Когда вы снова придете ко мне? – спросила она.

– В среду, – тут же ответила Фрай.

– Давайте утром. В девять часов. Утром я лучше соображаю.

– Хорошо.

Фрай посмотрела в широкое окно: последние лучи осеннего солнца рисовали на крышах Матлока красные полоски и темные тени. Солнце садилось где-то у нее за спиной. Свет должен был падать на фасад здания, потому что он наверняка не попадал в комнату, где они сидели. Утром все будет по-другому. Возможно, утром Мегги действительно соображает лучше. Но свет в это окно будет падать с юго-запада, прямо на ее лицо.