Танцуй для меня, учительница! - [29]

Внезапно отступил, тряхнул головой, будто сбрасывал наваждение. С нежеланием выпустил мою ладонь из пальцев, и я ощутила прохладу воздуха, настолько горячим казался Мельнис.

Не говоря ни слова, командор подал мне руку. Я взяла его под локоть, опять не понимая, что происходит, но почему-то доверяя Мельнису ни с того, ни с сего. Мысль о том, что любая нормальная, рассудительная девушка сбежала бы от командора, куда глаза глядят, после первого же его закидона, мелькнула в голове снова. Но я все равно отправилась с Мельнисом.

Мне нравилось чувствовать его рядом, понимать, что с этим мужчиной можно ничего не бояться, даже не опасаться ни капли. Видеть, как он волнуется от моей близости и ощущать, что где-то в животе порхает целый бессовестный выводок бабочек. Ну вот что же такое? Какие бабочки в моем-то возрасте?

Я прошла с Мельнисом половину пути, спустилась на несколько этажей, и лишь потом сообразила, что собиралась спросить. Мда… Похоже, не только у командора проблемы с самообладанием!

— Командор Онил, могу я обратиться к вам с необычной просьбой? — выбрала я один из двух вопросов — самый важный. Я опасалась, что выяснения — кто же такая «особенная женщина» приведут к тому, что Мельнис опять закроется. А то и вовсе — извинится, пожелает хорошего дня и сбежит, перепоручив меня Ти.

Мельнис приподнял бровь и на лице его отразилось такое выражение… даже не знаю… Если бы он сказал сейчас: вы же сами понимаете, я сделаю для вас все, выполню любую просьбу, не зависимо от цены и расплаты… это не стало бы более очевидным. Я сглотнула, чувствуя, как волнение покалывает кончики пальцев, и тепло волнами струится вдоль позвоночника. Не знаю — что беспокоило меня больше — близость Мельниса, его взгляд и выражение лица, что обещали так много или суть собственной просьбы. Только закончила я ценой титанических усилий.

— Вы ведь изучали мое досье. Наверняка досконально. Читали про… сына…

Он кивнул, вдруг сжал мою руку, чуть погладил большим пальцем ладонь и мягко произнес:

— Да, я в курсе.

Слабость разлилась по телу. Страх сделал мышцы ватными. В глазах помутилось.

Что он знает? Вдруг сына давно нет в живых? Вдруг его убили, и дело засекретили по какой-то причине? Вдруг я больше никогда его не увижу? Ни-ког-да… Такое страшное, до черноты перед глазами слово… Сердце от него подскакивает к горлу, а затем бьется как безумное. Останавливается, осознав неотвратимость правды и ее жестокость, и начинает биться иначе. Все в мире меняется после этого слова в адрес близких. Даже если речь просто о разрыве отношений.

Внезапно я осознала, что многие годы пребывала в некой прострации, почти чувственной коме, но продолжала надеяться. Верить, что сын жив, что встречу его — когда-нибудь обязательно. Нога подвернулась, и я бы полетела вниз, если бы не Мельнис Онил. Он подхватил на руки и легко пробежал последний лестничный проем, будто я вообще ничего не весила. Мощная мужская грудь возле моего лица ходила ходуном, прямо под ухом неровно билось большое сердце инопланетника. Так билось, будто Мельнис уже не марафон бежал, а делал кросс по пустыне, в водолазном костюме и ластах.

Смех смехом, но он так волновался… Из-за чего? Потому что держал меня на руках или вопрос оказался настолько животрепещущим?

В кафе мы, конечно же, не отправились. И, слава богу. В висках пульсировало, я нервно прижималась к груди Мельниса, безотчетно ища его поддержки. И получала ее.

— Веллада, успокойтесь. Сейчас, сейчас.

Поначалу я даже не сообразила, куда же мы направляемся. Но спустя несколько минут и несколько коридоров, очутилась в большой, просторной каюте, за кухонным столом из синего сверхпрочного пластика.

Мельнис разместил меня и метнулся в комнату. Я слышала только возню, после которой он появился в дверях с бокалом желтоватой жидкости.

— Выпейте, — командор перегнулся через весь стол и протянул мне граненый сосуд. Ненавязчивые лучики светильников на потолке очерчивали узоры на новомодном сверхпрочном стекле. Впрочем, именно такое не выдержало удар силового поля в Академии. Кажется, четвертую волну…

Наши с Мельнисом пальцы соприкоснулись на ножке бокала. Рука командора чуть дрогнула, а синий взгляд лихорадочно засверкал. Он быстро отпустил сосуд и почти упал в кресло напротив. Словно ужасно устал или утомился в тяжелой борьбе с самим собой. Я принюхалась к содержимому бокала: оттуда тянуло чем-то кисло-сладким, совсем не алкогольным.

— Это успокоительное, — Мельнис вздохнул и попытался прочистить горло. — Не бойтесь. Я адаптировал его для людей.

Я вспомнила эти сложные технологии, что позволяли любую еду, лекарство или питье делать пригодным для любых гуманоидов. Дорого, но эффективно. Можно заказать один препарат, а затем немного менять его под разных пациентов.

Я глотнула желтоватую жидкость. Ничего, приятный яблочно-цитрусовый вкус с нотками корицы.

— Не бойтесь, пейте до дна, — попросил Мельнис, сложил руки на столе и подался вперед. Я снова поразилась — какой он большой и мощный. Сидя на другом краю метрового стола, командор одним легким движением очутился совсем близко. Меня окутало ощущение комфорта, будто обернулась в пуховое одеяло холодной зимней ночью. Напряженный, взбудораженный Мельнис все равно меня успокаивал одним лишь своим присутствием.