Танцовщица и султан - [12]

— …В таком случае, объявляю бал открытым.

* * *

Некоторое время, буквально минут десять-двадцать, я с радостью скучала, забившись в самый дальний угол и со спокойным сердцем отшивая всех желающих со мной потанцевать, но по истечении этих благословенных минут «родители» единодушно выдали мне такую тираду (при том не проронив ни одного бранного слова), что все виртуозные студенческие трехэтажные маты нервно курят в сторонке. Так и хотелось сказать: «Подождите-подождите. Говорите медленнее, пожалуйста, я записываю». Вряд ли они поверили моему демонстративно покаянному виду, но отстали довольно быстро, проследив, чтобы указания я выполнила: танцевала со всеми подряд до обморока. А сами отправились к столу… Нет справедливости в жизни.

Вздохнув, я благосклонно кивнула какому-то настырному пижону, позволяя увлечь себя в этот бешеный вихрь… И ладно бы только это: к середине бала, когда меня уже раздражал весь мир, было объявлено о том, что настало время дебютанткам показать себя. Это, как я уже успела узнать, обязательная часть такого бала, и выбирают сторону, с которой дочь смотрится лучше, опять же родители. Графиня выбрала для меня игру на клавесине, и я, немного подумав, мерзко улыбнулась, уловив шанс избавиться от откровенно задол… ээ, слегка поднадоевших мне ухажеров.

Когда-то я почти пять лет училась в музыкалке на фортепиано, но, во-первых, клавесин-таки отличается от него, и во-вторых я хотела не покрасоваться, а как раз наоборот. Потому, размяв гибкие тонкие пальцы, я (со все той же мерзкой улыбочкой) взялась исполнить отдаленное подобие «маленькой елочки», при этом громко напевая слова, намеренно фальшивя. Кислые мины слушателей и злые — «родителей» стали мне лучшей наградой. Я прямо-таки воспрянула духом. Правда, бодрость долго не продержалась: граф и графиня так гневно ломились через толпу, что я слегка испугалась и сочла за лучшее улизнуть. А точнее схватить первого попавшегося кавалера и кружиться в танце под веселую мелодию, исполняемую талантливой скрипачкой из дебютанток.

Как и предсказывала, ближе к концу бала у меня страшно кружилась голова, и я чисто из мести оттоптала ноги всем своим партнерам. Они, конечно, мало виноваты в том, что тут такие свистопляски в моде вместо изящного вальса, но меня на тот момент это не волновало. Все внимание сосредоточилось на том, чтобы не упустить момент, и я не упустила. Буквально минут за пять до того, как должно было начаться представление, я сделала вид, будто мне резко стало плохо (бледность и головокружение немало помогли) и с вежливой улыбкой сбежала в будуар, а оттуда в маленькую, тесную и душную гриммерку. Там было так много народу, что мое появление, похоже, вообще не заметили, чему я только порадовалась. Расшнуровывать мудреный корсет и снимать увесистое платье оказалось нелегкой задачей, но я, ругая на чем свет стоит все эти путающиеся кружева и закорючки, с нею справилась. После пришел черед одевания — ало-золотой костюм уже ждал меня. Очень плотный, усыпанный сияющими камушками топ красиво приподнимал грудь, а красная, как кровь юбка в пол была расшита золотой нитью по подолу, что вобще-то немного безвкусно, но при поворотах создавало красивую игру света и оттенков. Темные с шоколадным отливом волосы я собрала и спрятала под иссиня-черный парик, достающий кончиками до талии, как можно ярче выделила глаза подводкой со стрелами и легкими тенями, а остальную часть лица спрятала под плотной паранджой. Руки украшали тонкие звенящие браслеты, а глаза сияли, как у кошки в темноте… Игриво потеребив выбившийся локон, я лукаво улыбнулась своему отражению и последовала за остальными выступающими.

Кого здесь только не было. Танцоры, акробаты, певцы, музыканты, актеры… вобщем, я мысленно порадовалась тому, что выделиться надо конкретно в своей сфере, а то не знаю, как бы я справлялась: среди собравшихся были очень талантливые, профессионалы. Мой номер был отнюдь не первым, но я не знала, радоваться или огорчаться, ведь ничего нет мучительнее томительного ожидания.

Отринув лишнее волнение, я глубоко вздохнула и, покачивая бедрами, вышла из тени в освещенный свечами зал… На лицах людей была скука и едва заметный интерес, однако же наступила тишина и все внимание собравшихся сосредоточилось на мне. Где-то рядом, отражаясь эхом от стен, зазвучала сладострастная знакомая мелодия, и мир поплыл, замерло дыхание…

Волна телом, поворот, змеями вьются руки, волосы… Я сама будто стала взволнованным морем, рассыпаясь тысячью искристых брызг высоко над землей… Все во мне танцует, все подвластно этой мелодии, постепенно перешедшей в другую — барабаны, чистый ритм. Бум, бум — движутся бедра, живот, руки, бум, бум — поворот, сабля в руках… холодное острое оружие словно стало продолжением меня самой, пластилином в моих ладонях, и танцевало вместе со мной, сияя серебряными бликами на лезвии, скользя в опасной близости от меня, от зрителей, замирая в самый последний момент. Я делилась с залом охватившей меня бурей, но она все равно рвала сердце в клочья, и удержать ее не было никаких сил, оставалось только дать вырваться на свободу, не чувствуя более ничего, кроме силы этой безудержности…