Танцоры на Краю Времени - [55]

Эта мысль привела Джерека в смятение. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.

А затем Лорд Джеггер произнес короткую речь перед присяжными, и они удалились. Джерека увели назад в камеру, где к нему присоединился мистер Гриффитс.

— Все обстоит хуже некуда, — взволнованно затараторил мистер Гриффитс. — Вы должны были сидеть спокойно, а не болтать невесть что. Теперь они думают, что это хитрый трюк, чтобы выручить вас. Это может погубить мою репутацию.

Он что-то достал из своего чемоданчика и протянул Джереку.

— Это просила передать вам миссис Ундервуд.

Джерек взял бумагу, непонимающе посмотрел на иероглифы, начертанные любимой рукой, и протянул бумагу обратно.

— Лучше прочтите ее мне.

Мистер Гриффитс прищурился, вглядываясь в письмена, и неожиданно покраснел и прокашлялся.

— Это довольно личное..

— Пожалуйста, прочитайте, — сказал Джерек.

— Ладно, здесь сказано — ага… «Я обвиняю себя за то, что произошло. Я знаю, они посадят вас в тюрьму на долгое время, если не лишат вас жизни. Я боюсь, что у вас мало надежд на оправдание, и поэтому я должна сказать вам, Джерек, что люблю вас, что мне не хватает вас, что я всегда буду вас помнить…»Гм-м… Без подписи, что очень умно. Хотя с другой стороны вообще неосторожно писать подобные вещи.

Джерек снова улыбался.

— Я знал, что она любит меня. Я придумаю, как спасти ее, даже если лорд Джеггед не поможет мне.

— Мой дорогой мальчик, — весомо произнес мистер Гриффитс, — вы должны помнить серьезность вашего положения. Очень много шансов за то, что они приговорят вас к виселице.

— Да, — сказал Джерек. — Между прочим, мистер Гриффитс, что из себя представляет этот ритуал «вешания», можете объяснить мне?

Мистер Гриффитс вздохнул, встал и молча покинул камеру.

* * *

Джерека в третий раз привели в его ложу. Поднявшись по ступенькам, он увидел лорда Джеггеда и других, занимавших своих кресла. Вошли двенадцать мужчин и сели на свои места.

Один из мужчин с фальшивыми волосами стал читать список имен, и каждый раз, когда он называл имя, один из двенадцати человек отвечал «да», пока не были названы имена всех двенадцати.

Затем встал другой человек и обратился к двенадцати:

— Джентльмены присяжные, вы пришли к согласию о вашем заключении?

Один из двенадцати ответил:

— Да.

— Считаете ли вы заключенного под стражей виновным или невиновным?

На мгновение глаза всех двенадцати обратились на Джерека, который уже почти не проявлял интереса к опостылевшему ритуалу.

— Виновен.

Джерек вздрогнул, когда руки двух охранников упали на его плечи. Он с удивление посмотрел на каждого из них.

Лорд Джеггер спокойно посмотрел на Джерека.

— У вас есть, что сказать, пока приговор не оглашен?

Джерек ответил устало:

— Джеггед, прекратите этот фарс. Давайте заберем миссис Ундервуд и отправимся домой.

— Обвиняемому нечего сказать в свое оправдание.

— Я понял, что Вам нечего сказать, — отчеканил лорд Джеггер, полностью игнорируя слова Джерека.

Один из мужчин рядом с лордом Джереком протянул ему квадратный предмет из черной ткани, который тот осторожно поместил поверх своих белых фальшивых волос. Около лорда Джеггера появился преподобный Лоуденс, одетый в черную мантию. Он выглядел еще печальнее, чем обычно.

— Вас признали виновным в соучастии в жестоком убийстве невинного служащего отеля, который вы хотели ограбить, — монотонным голосом произнес лорд Джеггер, и в первый раз Джереку показалось, что он заметил блеск юмора в глазах друга. Значит, это была шутка, в конце концов. Джерек улыбнулся в ответ.

— …следовательно, я должен приговорить Вас…

— Ха, ха! — закричал Джерек. — Это Вы, Джеггед!

— Тише! — воскликнул кто-то.

Звук голоса лорда Джеггера продолжался сквозь слабое бормотание голосов в суде, пока он не закончил словами:

— Господи, помилуй Вашу душу!

Преподобный Лоуденс сказал:

— Аминь!

Охранники потянули Джерека к выходу.

— Увидимся позже, Джеггер, — закричал Джерек.

Но Джеггед снова игнорировал его, повернувшись спиной и что-то тихо говоря Преподобному Лоуденсу, скорбно качающему головой.

— Никаких угроз. Они не приведут ни к чему хорошему, — сказал один из охранников. — Пойдем, сынок!

Джерек смеялся, пока его вели снова в камеру.

— Действительно, я потерял свое чувство юмора, чувство драмы. В этом виновато, наверное, то ужасное время на Кухне Джонса. Я извинюсь перед Джеггедом, как только встречу его снова.

— Ты не встретишь его, — сказал охранник. — Пока он не присоединится к тебе там, — и он показал на потолок.

— Вы считаете, там находится будущее? — спросил Джерек с подлинным любопытством.

Но они больше ничего не сказали ему, и через несколько секунд он оказался один в камере, вертя в руках записку, которую послала ему миссис Амелия Ундервуд, он помнил каждое слово из нее. Она любит его.

Она сказала это. Джерек никогда прежде не испытывал подобного счастья.

* * *

После того, как его перевезли в другую тюрьму в черном экипаже, Джерек обнаружил, что с ним обращаются еще более заботливо, чем прежде. Охранники, разговаривающие обычно с особо мрачным юмором, теперь говорили с симпатией и часто похлопывали его по плечу. Только на вопрос о его освобождении они хранили молчание. Некоторые из них говорили ему, что, по их мнению, он «должен был выкрутиться», и что «это не справедливо», но Джерек не мог понять смысл их замечаний. Он часто встречался с преподобным Лоуденсом и опять подыгрывал ему. Когда они декламировали псалмы, Джерек вспоминал, что скоро увидится с миссис Амелией Ундервуд и снова будет петь эти песенки вместе с ней. Он спросил у преподобного Лоуденса, не слышал ли он что-нибудь о миссис Ундервуд, но святой отец ничего не знал о ее дальнейшей судьбе.