Тамплиеры. Рождение и гибель великого ордена - [12]

* * *

«В начале правления Балдуина II, – писал в конце XII века священник Михаил Сириец, – из Рима в Иерусалим прибыл некий француз, чтобы вознести молитвы»[57]. Этого француза звали Гуго де Пейн. Он родился около 1070 года, предположительно в местечке Пейн, недалеко от города Труа, что находится примерно в 145 км к юго-востоку от Парижа в округе Шампань. Нам мало что известно о ранних годах жизни Гуго де Пейна, кроме того, что он имел достаточно высокое положение для того, чтобы свидетельствовать своей подписью грамоты местных дворян. Если Михаил Сириец не ошибся, то к тому времени, когда в январе 1120 года собрался Наблусский совет, Гуго де Пейн пребывал в Святой земле примерно столько же, сколько Балдуин был королем, – около двадцати месяцев. Этого оказалось достаточно для него, чтобы осмотреть все достопримечательности, оценить обстановку и, очевидно, решить не пробираться домой через кишащие пиратами воды Восточного Средиземноморья, а провести остаток жизни – еще немалый – среди франков, населяющих Иерусалим. Он собирался сначала поступить в королевское войско, а затем, покончив с этой полной опасностей службой, принять монашеский постриг[58].

В своих стремлениях Гуго был не одинок. В то время в Иерусалиме образовалось целое сообщество таких же, как он, людей рыцарского звания, и собрались они в самом популярном у всех прибывающих на Святую землю месте: в храме Гроба Господня[59].

Но они не просто старались держаться вместе, а сделали нечто большее: очевидно, в месяцы, предшествовавшие Наблусскому совету, группа иерусалимских рыцарей, прибывших с Запада (более поздние источники предполагали, что первоначально их было от девяти до тридцати человек), создала своего рода свободное братство по типу тех, что появились в Европе за век до этого и защищали церкви и святыни от грабителей[60]. Они присягнули на верность Герарду, настоятелю храма Гроба Господня, оказавшему им гостеприимство и покровительство[61], и приняли решение не просто соблюдать обычные обеты крестоносцев, а принять монашеские обеты покаяния, бедности и послушания, оставаясь при этом не служителями церкви, а воинами-паломниками, могущими сражаться.

К началу января 1120 года стало очевидно, что потенциал этих религиозно настроенных рыцарей никак не используется. Один более поздний автор описывал жизнь Гуго де Пейна и его товарищей в то время как полную разочарования из-за невостребованности и безделья: оставаясь в храме Гроба Господня, они «пили, ели, попусту проводили… время и не делали ничего»[62]. Если так, то это было явное упущение. К тому времени уже существовал орден монахов-бенедиктинцев, которые посвятили себя служению больным и раненым паломникам в лазарете, получившем название «Госпиталь Святого Иоанна Иерусалимского». Этот орден – госпитальеры – был официально признан папой в 1113 году, и его странноприимный дом находился недалеко от храма Гроба Господня. Монахи этого ордена еще не были воинами (хотя позднее стали), но уже играли заметную роль в жизни города. Было очевидно, что еще один орден вооруженных сопровождающих для пилигримов мог бы снизить нагрузку на госпитальеров и помочь тысячам людей, прибывающих на Святую землю.

Примерно в то время, когда собирался Наблусский совет, было решено, что эта группа благочестивых рыцарей не должна обретаться при храме Гроба Господня: им нужно предоставить независимость, дать им кров и возможность кормить и одевать себя, а также участвовать в молитвенных богослужениях. Средства на их содержание предоставляла корона, но миссия, которую им предстояло выполнять, была одинаково значима и для короля, и для патриарха, и для любого христианина, оказавшегося в Святой земле. Как было сказано в уставе от 1137 года, они должны были «защищать Иерусалим и охранять паломников»[63]. Принесшие обет бедности воины-охранители, крошечное братство, посвятившее себя оружию и молитве, теперь тамплиеры обрели цель.

* * *

На протяжении тысячелетий на восточной стороне Иерусалима стояли храмы. Первым был огромный комплекс, возведенный Соломоном, сказочно богатым, мудрым и ценившим мирские блага ветхозаветным царем, правившим племенами Израиля после смерти своего отца, царя Давида. Строительство храма Соломона подробно описано в Третьей книге Царств. Он был из «дорогих камней», обшит искусно вырезанными кедровыми и кипарисовыми досками, а также листовым золотом и поддерживался бесчисленными колоннами; в его сердце располагалась святая святых, комната, где «жило» имя Бога и где находился Ковчег Завета – хранилище скрижалей, на которых были записаны Десять заповедей[64].

Но в 586 году до нашей эры вавилонский царь Навуходоносор II разрушил храм Соломона, и с этого момента следы Ковчега Завета теряются. Несколько десятилетий спустя храм восстановили. Второй храм был построен иудейскими изгнанниками, вернувшимися в Иерусалим в 520 году до нашей эры, и значительно расширен полвека спустя во время правления Ирода Великого. Он стоял на огромной каменной платформе, покрывавшей естественное возвышение – Храмовую гору, и был местом, где совершали жертвоприношения, возносили молитвы, торговали, лечили и где проходили все значимые мероприятия. Строительные работы завершились около 10 года до нашей эры, и к тому времени, когда в Иерусалиме проповедовал Иисус Христос, храм был центром еврейской жизни. Как и Первый храм Соломона, Второй храм был разрушен внешним врагом: в 70 году его уничтожил пожар, случившийся во время подавления еврейского восстания против римского императора Тита. А шестьдесят пять лет спустя его руины сровняли с землей и на этом месте воздвигли языческие статуи.