Тамплиеры. Книга 2. След варана - [44]

— Я слышал. Зарезала сонного мужа.

— И это еще не все! Она убежала с дитем. Он вырастет и еще кого-то зарежет.

— Не приведи Господь!

В деревушку приехали вечером. Небольшие дома, сложенные из грубо обтесанных камней и накрытые сверху соломой. Дети, играющие в пыли. Длинноногие тощие куры. Такие же длинноногие тощие свиньи, роющие пятачками песок, в загонах из выбеленных солнцем сучьев.

Навстречу, на маленьком черном осле, проехал старик в грязно-белом тюрбане. Недоверчивые чужие лица. Глаза, которые не хотят встречаться с тобой. Гуго вдруг ясно ощутил неприязнь, которую испытывало к ним местное население. Неприязнь и страх. Здесь ни на кого нельзя было положиться. Никому нельзя доверять. Любой из этих мирных крестьян, мотыгами долбивших землю, мог ночью взять меч и убивать на дорогах приезжих. Это была их земля. И Гуго, и Роже, и Иерусалимский король со всеми крестоносцами-франками были пришлыми и чужими.

— Вот и мои владения. Прошлый сеньор не вынес тягот и уехал в Европу. По Ассизам у него отобрали землю и передали мне. Я, господа, упрямый. Никуда не сбегу! — Роже спрыгнул с лошади и повел её к коновязи. — Располагайтесь, сеньоры.

Господский дом, возводившийся уже полгода, был не готов принять всех гостей.

— Эй, Роже, а где же твой замок?

— Будет и замок, и форт! А пока остановимся у старосты деревни. Он — дальняя родня Мариам.

Жена старосты быстро накрыла стол — скудная крестьянская пища: оливковое масло, ячменный хлеб, финики и немного соли. Куча загорелых детишек подглядывала из-за окон и дверей, шепотом обсуждая франков. Светлокожие крестоносцы в хаубергах и сюрко все еще были в диковинку для них.

— И каков доход лена?

— Пока толком не знаю, продал трех волов и несколько бочек масла. Виноградники, овцы и свиньи, зерно, небольшая масличная роща. Думаю выручить с продажи рабов и завести здесь конюшню…

Спать было неудобно и душно. Бока чесались от укусов блох. Вдобавок под окном всю ночь скулила собака, и плакал младенец за стеной.

Утром Роже показал свой феод. Из-за близости Иордана земля была достаточно плодородной, обильная зелень непривычно радовала глаз.

— А вон там — река Иордан! — Роже махнул рукой в сторону стены тростника и высоких зарослей смоковниц-сикимор.

— Ты живешь, как в легенде! Совсем рядом — святой Иордан!

— Омоемся, господа!

Иорданская вода, быстрая и очень мутная, но при этом вкусная необыкновенно. Прохладная вода, смывающая с тебя усталость, болезни, печали. Напившись вдоволь и искупавшись, крестоносцы направились назад.

Гуго чувствовал, что счастлив, как ребенок. Чувство беззаботности и восторга переполнило его. Одновременно, в сердце вползала смутная смесь радости за Роже и странного чувства, что сам он лишен сейчас и семьи и дома. Нет ни угодий на берегу восхитительного Иордана, ни рабов, ни стад, ни полей. Нет увлекательных хлопот по хозяйству, строительству и обустройству жилья.

Что это было? Неужели зависть? Гуго испуганно пытался разобраться в собственной душе. Сомнения и раньше посещали его, но сейчас накатили особенно остро.

— Спасибо тебе, друг Роже!

— За что, Гуго? Вам спасибо, что проводили меня. Путешествовать без охраны…

— Роже, я непомерно счастлив. Иордан, Палестина, друзья… Но я должен уехать сегодня.

— Отдохните хоть несколько дней.

Гуго замотал головой:

— Нет, я приехал служить людям. Прости меня, мне пора.

Роже удивленно пожал плечами:

— Как скажите, сеньор.

Для Годфруа внезапный отъезд тоже стал неожиданностью, но все происходящее он воспринимал как приключение и был готов скакать куда и когда угодно.

До Иерусалима было около шести лье — до темноты они успевали.

— Прости меня, Годфруа, показалось, что мы слишком праздны.

— Отдохнем на том свете, сеньор, — подмигнул Годфруа, — а на этом нам еще трудиться!

Когда впереди забрезжили огни Иерусалима, уже почти стемнело. Почувствовав близость дома, лошади пошли резвее, то и дело, переходя с рыси на легкий галоп. Оруженосцы скакали следом. Гуго вглядывался в темные силуэты кустов, угадывая изгибы дороги. Как вдруг Мистраль захрипел, взвился на дубы и повалился набок. Одновременно Гуго почувствовал сильный толчок, почти выбивший его из седла и удар. Земля полетела навстречу, ударила плашмя в бок. Резко перехватило дыхание. Боль прострелила колено. Жеребец бился и хрипел, клацая зубами. Гуго понял, что придавлен конем, и Мистраль отчаянно пытается подняться.

Метнулась быстрая тень, еще одна. Перед самым лицом затоптались ноги в высоких замшевых галошах с загнутыми носками, конские копыта, блестящие от росы — снизу от земли они казались огромными. Под тяжестью хауберга и пытавшегося подняться коня Гуго был беспомощен и беззащитен. Он попытался выдернуть из ремня щита левую руку, чтобы опереться и встать. Но тут краем глаза он увидел стремительно приближающийся меч. Закричал Годфруа. Гуго попытался увернуться. Наверное, то, что произошло в следующую секунду, было чудом. Мистраль дернулся и неуверенно встал, потянув запутавшуюся в стремени ногу рыцаря. Сапог выскользнул, но этого небольшого рывка было достаточно, чтобы оттащить Гуго. Быть, может, всего на пол-локотя, но занесенный меч воткнулся в землю рядом с ключицей, распоров несколько кольчужных колец. В тот же момент нападавший дернулся и упал, подметка его сапога задергалась перед самым носом у Гуго. Еще несколько секунд позади раздавалось топтание копыт и шарканье сапог, лязг мечей, звон сбруи и тяжелое сопение сражавшихся. Потом кто-то рванул в сторону, в кусты, ломая ветки.