Тампа (ЛП) - [3]

Прямоугольный плоский деревянный стол достаточно велик, чтобы на него лечь, и это выглядит символически: гладкая поверхность, с четырех сторон окруженная острыми углами опасности, как напоминание о тех гранях, за которые не стоит заступать. Каждый раз в эти дни, когда я приходила в свой класс, я ложилась на этот стол, прижималась спиной к прохладному дереву и, смотря на необлицованный потолок, сдвигала и раздвигала ноги, словно делая «снежную бабочку». Когда я садилась, я нарочно делала так, чтобы угол больно задевал мой зад, отчего я испытывала удовлетворение, отчасти компенсирующее мучительное ожидание начала занятий. Каждый раз, когда я выключала вентиляцию перед тем, как уйти, это было подобно отключению генератора моих фантазий. В наступающей тишине изменялась и сама комната — воображаемый аромат подросткового пота исчезал, поглощенный запахом деревянного ламината на стенах. Плавающая в солнечном луче меловая пыль оседала на прежнее место, ее сгустки напоминали окаменевших в янтаре жуков, рассматриваемых на свет. Пока вентиляция работала, они ошалело гонялись друг за другом. Перед выходом я каждый раз подставляла язык в этот медовый свет, ловя частички и надеясь получить удовлетворение от этого занятия, даже если те были слишком малы, чтобы можно было их почувствовать.

* * *

К пяти часам утра моего первого дня преподавания в школе от ожидания меня стало лихорадить. Включив воду в душе, я поставила одну ногу на столешницу, проверяя состояние промежности до тех пор, пока зеркало не затуманилось и не прикрыло ее цензурой. Насколько я смогла разглядеть, до того как испарина покрыла зеркало, мои накрашенные ярко-красным ногти оставили пять царапин, которые я сделала себе ночью. Мои гениталии истерзаны и опухли. Раздвигаю их пальцами, они похожи на расщепленное сердце. Наклоняюсь и приподнимаюсь на цыпочки, чтобы получить полное представление. Начинаю ощущать нарастание гнетущей паники из-за того, что створки моих органов осязают лишь друг друга вместо извивающихся, как насекомые, тоненьких мальчишеских пальцев. Встаю под теплую струю воды в надежде почувствовать облегчение. Думаю о мальчиках, от которых меня отделяет лишь пара часов. Фруктовый гель для душа на моей груди насыщает воздух опьяняющим ароматом. Улыбаюсь, представляя, как они почувствуют запах моего яблочного шампуня, которым я вымыла свои белокурые волосы. Хотя на деле он довольно горький — я испробовало это, когда один из локонов упал к моему рту, и я стала сосать его вместе с пеной. Вскоре я почувствовала такое сильное головокружение, что пришлось сесть на пол душевой кабинки. Неуклюже вытащив душ из держателя, я направила струю прямо себе между ног, точно так же, как надевают кислородную маску, выпавшую из потолка в самолете во время разгерметизации — ничего не чувствуя, но питая испуганную надежду на выживание.

Перед выходом проверила прогноз погоды, и сердце упало — обещают высокую влажность. Поежилась, представляя как к концу дня растекается мой макияж и волосы становятся похожими на всклокоченную кипу перьев. Как назло, из комнаты вышел Форд — голый, с полустоячим членом, протопал к окну с видом на восход и протяжно зевнул. «Доброе утро, деточка», — сказал он. — «Чудесное утро», — отозвалась я, захлопывая за собой дверь на выходе.

Не удивительно, что в школьном холле было невыносимо жарко. Мы собрались у директора Дигана, который, не теряя времени, произнес нам вдохновляющее напутствие. Как и во всех своих речах, он ежеминутно опирался на риторический прием повторения «Я прав?» после каждого предложения. «Боже», — обмахиваясь произнес рядом со мной мистер Селлерс, учитель химии. — «Как будто сегодняшние дети недостаточно вооружены. Мне сейчас придется идти в класс с мокрыми подмышками». Джанет продолжала громко хрустеть. Сначала мне показалось, что она горстями глотает сухой завтрак, но вскоре я поняла, что это аспирин.

Мне захотелось сбежать из этой комнаты к моему классу. Наверняка, первые ученики уже собрались там. Мне казалось, что мне приложили огонь к позвоночнику, где он сходится с головой — мое тело настойчиво рвалось прочь. Я чувствовала себя, как полная надежд невеста утром своей желанной свадьбы. Возможно, скоро мне предстоит встретить того, кто узнает меня со всех интимных сторон. «Они нам не враги», — директор Диган подчеркнул свои слова. Большинство учителей издали сдержанные смешки.

«Верится с трудом», — парировала Джанет. Мистер Селлерс понимающе покивал, отчего его скрюченная шея несколько раз выпрямилась, создав сходство с попугаем.

Внезапно глаза Джанет пригвоздили меня к стене. Мое молчание в ответ на ее шутку на фоне одобрительного смеха в комнате прозвучало как громкий крик. Хуже того, она успела заметить выражение моего лица — ехидный взгляд, выражающий очевидное презрение. Годы преподавания в средней школе, видимо, привили ей невероятную способность различать насмешки. Я немедленно растаяла в улыбке, но ее лицо не потеплело в ответ. «Курение в туалетах должно пресекаться, и это не должно делаться абы как», — продолжал Диган. Я стала поглядывать на часы, сделав вид, что тщательно воспринимаю его слова. Через тридцать секунд я вернулась взглядом к Джанет, и она все еще таращилась на меня. Когда раздался звонок, она, не моргнув, бросила в рот еще несколько таблеток аспирина, как будто это был сахарный арахис.