Тамерлан - [118]

– Не стоит беспокоить… Ик!.. Не успеют Халиль-Султан и Пир-Мухаммед. Будем надеяться, что встретимся с ними уже в день Стра… Ик!.. Страшного суда. И с ними, и с сыном моим Шахруком. И с Джехангиром. И с эмиром Энрике. И со всеми… Ик!.. остальными. Улугбек! Подойди ко мне. Хочу сказать тебе. Слушай. Береги покой народов моих… Ик!.. Будь крепок и бесстрашен, саблю держи в руках твердо. Ты – самый умный из внуков моих… Ик!.. Когда увидишь пожар раздора, все силы употреби, но потуши. Держись Халиль-Султана, у него душа чистая. И дай мне… Ик!.. еще глоток вина.

– Дедушка, тебе нельзя вино, ты болен, и оно тебе повредит.

– Я не болен, Улугбек… Ик!.. Я умираю. И мне уж ничем нельзя повредить.

– Хазрет, – продолжал настаивать внук, – непогода кончилась. В Отраре светит яркое солнце, хорошо бы нам продолжить поход на Китай. Все только и ждут твоего выздоровления, дедушка!

– Дай вина, Улугбек! Забудь про Китай… Ик!.. Ты ведь любишь звезды, небо. Смотри на небо, Улугбек, смотри на звезды… Ик!.. Там нет страданий, нет людей, там только светлые тени праведников. Попроси отца своего помолиться… Ик!.. за меня. Жеребенок с перерезанным горлом. Вспомнил! Я видел его давно в детстве, в горах, когда охотился на коз. Я ведь… Ик!.. был добр к тебе, Улугбек. Я любил тебя. Дай же мне глоток вина!

Внук сжалился и налил деду полпиалы легкого сухого вина. Тот с жадностью выпил и на некоторое время перестал икать. Затем икота навалилась на него с утроенной силой, так что его всего скручивало при каждом новом спазме. Наконец, двое суток не спавший и вконец измотанный, Тамерлан впал в беспамятство. Привели мавлоно Хибетуллу, который принялся читать над изголовьем умирающего Коран. В час, когда совершалась ночная молитва, измеритель вселенной вдруг очнулся и сказал:

– Нет бога…

– …кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его, – дополнил за Тамерлана мавлоно Хибетулла, поскольку Тамерлан тотчас же вновь впал в беспамятство. Страшная икота продолжала мучить его и в бессознательном состоянии, так что даже лекарь Фазлалла Тебризи, горестно покачивая головой, сказал:

– Вероятно, на сей раз и впрямь…

Хибетулла Убейда продолжал читать Коран всю ночь, и никто не заметил, когда именно прекратилась икота. Только вдруг Улугбек испуганно сказал:

– Постойте! А ведь он больше не икает!

Лекари бросились к измерителю вселенной. Сердце его не билось, он не дышал и весь оцепенел, будто мышцы его что-то скрутило. Приближалось время утренней молитвы 14 шаабана 807 года хиджры.

Никто не хотел верить в смерть человека, который уже не раз умирал. Правда, некоторые говорили: «Какой смысл? Ведь он уже проделал это перед походом». Но большинство требовало удостоверений кончины великого Султан-Джамшида.

Первой поверила биби-ханым. Подойдя в полдень к мертвому мужу, она долго держала ладонь у него на лбу, затем молча ушла в свою комнату, из которой через какое-то время появилась с лицом, выкрашенным в черную траурную краску. Сев у изголовья Тамерлана, она стала плакать, время от времени дергая себя за косы. Дилеольт-ага последовала ее примеру только на следующий день. К полудню 16 шаабана по комнате, где лежал покойный, пополз легкий трупный запах, который стал быстро усиливаться, и к ночи невыносимая вонь стала растекаться уже по всему первому этажу дворца Бердибека. Тогда и кичик-ханым явилась к телу мужа с черным лицом, и все мгновенно отметили, что ей и это очень даже идет.

В полночь лекарь Фазлалла Тебризи объявил всем, пришедшим к смертному одру «кроны чагатаев»:

– Великий Султан-Джамшид Тамерлан мертв. Тело его уже начало разлагаться, и нам следует принять необходимые меры для его скорейшего перемещения в Самарканд и погребения.

Тотчас Шарафуддин Али Йезди написал в своей «Зафар-намэ»: «Сие печальное событие случилось в ночь среды 17 шаабана 807 года хиджры, который соответствует 14-му числу месяца исфендармуза 326 года эры Джелаладдина, когда солнце находилось в шестом градусе созвездья Рыб».

Обмыв покойного, его надушили благовониями, обтерли розовой водой, камфарой и мускусом. Уложив тело в гроб, гроб поставили на носилки, украшенные жемчугом, бриллиантами, изумрудами и рубинами. И не успело наступить время новой утренней молитвы, как Ходжа-Юсуф поехал в Самарканд с этим печальным грузом, причем было оговорено всем сообщать, что это везут гроб с телом Чолпанмал-аги, которая якобы умерла от простуды, ибо весь Отрар знал, что одна из жен Тамерлана сильно застудилась в дороге.

Ходжу-Юсуфа сопровождали мирза Искендер, минбаши Джильберге, Улугбек и пятеро нукеров. Морозы еще держались, но светило солнце, и ехать назад из Отрара в Самарканд было одно удовольствие, если бы не присутствие гроба с мертвым телом. Время от времени крышку гроба снимали, дабы удостовериться, что труп разлагается и запах от него идет невыносимый.

Через неделю гроб с Тамерланом прибыл в Самарканд, где его сразу же тайно похоронили в склепе усыпальницы Мухаммед-Султана. Еще через неделю в столицу прибыли жены и царевичи. Жен в Самарканд впустили, а вот царевичей, поскольку вопрос о престолонаследии еще был открыт, разместили в садовых дворцах за городом. К этому времени весть о смерти великого владыки уже успела-таки разойтись по округе, и женам было разрешено совершить все траурные обряды при гробе – растрепать волосы и рвать их, царапать ногтями покрашенные в черное лица, посыпать голову пеплом и громко причитать. Тамерлан был мертв.