Тамерлан - [113]

Осмотрев место предстоящей ритуальной казни, Тамерлан приказал, чтоб передали всем беглербекам, темникам, минбаши и юзбаши явиться на холм. Лицо его сияло. Он был счастлив. Поход начался, и сейчас предстояло пролить первую кровь этой новой войны, обозначив начало. Четверо внуков, состоящих при деде – Рустем, Искендер, Халиль-Султан и Улугбек, – старались в эту минуту быть поближе к покорителю мира. Улугбеку только что исполнилось двенадцать лет, но, рано развившись, он не намного моложе выглядел, чем, к примеру, двадцатилетний Искендер. И в седле держался лихо.

– Жаль, что нельзя было взять слонов, – сказал он, обращаясь к Халиль-Султану, и двоюродный брат понял, что мальчик этой фразой просто хочет скрыть волнение.

– Да, – кивнул он, – явиться в Китай на слонах… Представляю, какое это было бы зрелище.

Аллахдад подал Тамерлану саблю. Осмотрев ее, великий эмир остался недоволен и потребовал другую. Глядя на его порозовевшее лицо, трудно было вообразить, что еще недавно самые близкие люди считали его мертвым.

Мирза Искендер подъехал к Шарафуддину Али Йезди и поприветствовал его. Шарафуддин улыбнулся:

– Я слышал, вы тоже были в опале?

– Не так долго, как вы, но несколько построже.

– Сидели в зиндане?

– Побывал в этом раю. Вы станете описывать то, что произойдет сейчас? – поинтересовался Искендер.

– Не знаю, – пожал плечами Шарафуддин. – А почему бы и нет?

– Я тоже.

– Надеюсь, вы не считаете меня своим литературным соперником?

– Считаю. Но разве это плохо? – улыбнулся Искендер.

– Пожалуй, хорошо. Буду рад вашему соперничеству. И дружбе.

Подъезжающие командиры кушунов, туменей, сотен и десятков располагались вокруг места заклания, не слезая со своих лошадей. Минбаши Джильберге очутился подле минбаши Милодрага, серба, равно как и он некогда воевавшего на стороне Баязета.

– Как вам нравится то, что он затеял на сей раз? – спросил немец.

– Что-то новенькое, – отвечал Милодраг. – Хочет пролить кровь китайцев задолго до того, как придет в Китай.

– В Китай! Подумать только! Вы могли вообразить себе несколько лет назад, что отправитесь с походом на другой конец света?

– Нет, не мог, – честно признался сербский витязь. – Но мне это по душе.

– Мне тоже, – с многозначительным вздохом сказал Джильберге. – А вон, смотрите-ка, видите того юзбаши европейского вида? Знаете, кто это?

– Знаю, это дон Гомес, бывший гвардеец короля Кастильи.

– Чудно, не правда ли? Только ему стоило захотеть пойти тоже в поход на Китай, как хазрет тотчас же присвоил ему звание сотника. Где справедливость? Ведь нам с вами первое время пришлось походить в командирах десятки.

– Говорят, он неплохой рубака.

– А мы с вами что, плохие?..

В это время забили литавры и затрубил карнай. Тамерлан, выбрав наконец себе самую острую саблю, поднял ее над головой и прислонил плашмя к своему затылку. Когда литавры и карнай смолкли, по холму разлилось гробовое молчание.

– Дети мои! – сказал Тамерлан тем самым своим голосом, которым он умел завораживать слушающих его. – Вы думаете, мы уже начали поход на Китай? Нет, еще не начали. Но сейчас начнем его. Сейчас мы положим основание нашей грядущей великой победы. Никогда раньше мы так не делали. А жаль. Это было бы красиво. Я представляю себе башни-памятники в честь наших походов. На юго-востоке от Самарканда – в память об Индии. На юго-западе – в память о Сеистане и Фарсе. На западе – в память об Анкаре и Испагани. На северо-западе – в память о Золотой Орде. Может быть, мои внуки когда-нибудь возведут их. А сейчас мы начинаем великий поход на Китай, и в честь этого события здесь, на холме, будет воздвигнута башня, со всех сторон обложенная китайскими головами. Пусть каждый отсечет одну голову и отдаст ее каменщикам, дабы они могли произвести облицовку уже готовой каменной башни. А когда мы вернемся из похода, пустые глазницы черепов будут смотреть на нас, встречая победителей. Йа-ху-у-у!

– Йа-ха-а-акккк! – заревело в ответ воинство Тамерлана.

Рослого и крепкого китайца подвели к коню, на котором восседал истребитель вселенной, и немного наклонили, подставляя шею обреченного под удар сабли. Не долго прицеливаясь, Тамерлан махнул саблей, и тело китайца дернулось в одну сторону, а голова, схваченная за волосы, очутилась в руках у нукера. Первая кровь этой новой войны фонтаном забрызгала во все стороны. Каменщик поймал брошенный ему круглый, окровавленный кирпич и принялся укладывать его в основание башни. Тамерлан вытер клинок прямо о рукав своего чекменя и отъехал в сторону, уступая место остальным военачальникам, и вторым за ним отсек голову китайцу Аллахдад. Потом – Халиль-Султан. Следующим – беглербек Мизраб Барлас. Они подъезжали, свистела сабля, и новая голова летела в руки каменщиков. Лица убийц, озаренные кровавым зрелищем, горели от возбуждения. Дело подвигалось споро, и очередь не задерживалась – царевич Рустем, Ядгар Барлас, Али-Султан Таваджи, темник Мухаммед Азад, Яку Барлас, царевич Искендер, темник Шах Яхья с сыновьями – Султан-Мухаммедом и Султан-Джехангиром, Даулат Тимур Таваджи, беглербек Сеид Ходжа Мубашир, Исмаил Барлас, Хуссейн Малик-Куджа, правитель Кермана Султан Ахмад, минбаши Джильберге, Мингали Барлас, темник Хусрау Гази, Ходжи-Юсуф…