Тамерлан - [8]
Золотая Орда
Чингисхан отдал в удел Бату, сыну своего старшего сына Джучи, степи западнее Иртыша, а также все территории на западе империи. Семья Джучи сохранила только часть этих европейских владений. Территории старой империи кипчаков (тюрок, которых славяне именовали половцами, а латиняне — куманами), то есть все степи, лежащие севернее Черного моря и Каспия, по обе стороны нижнего поречья Волги вплоть до верхнего течения Камы и бывшего тюрко-язычного Булгара, составляли главную часть государства, что объясняет название улуса как Кипчакского, также известного как Золотая Орда или, по-тюркски, Алтын Орду, «золотое стойбище». [24]
То была держава с плохо определенными границами, коими служили Кавказ, который Джучиды оспаривали у Ильханов, Хорезм (дельта, образуемая Оксом в месте впадения в Арал, на которую также претендовали Джагатаиды), Иртыш и великие северные леса; держава, которая то расширялась, то сокращалась и представляла собой более местопребывание народов, чем географическое пространство; держава, чьи владыки, помимо прочего, властвовали над русскими княжествами, платившими им дань. Имея прочные позиции западнее Урала, Золотая Орда не сумела надолго удержать за собою земли, лежащие восточнее этой реки, и азиатская часть улуса, отделившись, образовала стараниями других сыновей Джучи Синюю Орду (Кок-Орда).
В продолжение по меньшей мере ста лет Золотая Орда была процветающей и сильной, благодаря как эффективному правлению ханов-Чингисидов, так и усилиям военачальников, таких, как Ногай (конец XIII века), Мамай (1361–1380). Она проводила весьма независимую политику, вплоть до вступления в союзнические отношения с Египтом для борьбы с иранскими Ильханами, которые между тем имели общие с нею корни и теоретически так же, как и она, были подвластны великим ханам, сидевшим в Пекине.
Однако во времена Мамая, несмотря на всю его энергию, Орда стала жертвой внутрисемейных распрей, этого бича династий Чингисидов, и вступила в трудный период нестроений: в течение двух десятков лет она двадцать четыре раза меняла государей. Ее авторитет стал падать. В 1371 году русские князья-вассалы отказались платить дань, и Мамай, решив применить к ним силу, предпринял карательный рейд, но был остановлен великим князем Дмитрием Донским на Воже (1378), а затем разбит на Куликовом поле, в месте слияния Дона и Непрядвы, 8 сентября 1380 года.
Кипчакский улус представляется нам степным краем, в разных направлениях пересекаемым довольно плохо организованными толпами кочевников. Таково клише; и оно в значительной мере неточно. Разумеется, обширные долины юго-восточной Европы посещались кочевниками, но огромные пространства покрывали возделанные поля, на них стояли города — часто крупные, — и за вычетом смутных десятилетий 1360—1380-х годов в данном улусе политические структуры так же, как и стабильность, были вполне прочными, в отличие от других государств Чингисидов.
Неизбежные при набегах грабежи были явлением временным. По истечении короткого периода упадка разрушенные города восстанавливались, строились новые, которых часто ждало благополучное будущее; таковы были Казань, Астрахань и Сарай, столица Орды. Международная торговля поддерживалась на очень высоком уровне; культурная жизнь била ключом. Уйгурский язык поделился своим алфавитом; Ургенч, город, поддерживавший постоянную — и преимущественную — связь с Нижним Поволжьем, экспортировал туда архитектуру, а также весьма рафинированное декоративно-прикладное искусство. Тюркский кипчакский язык сделался всеобщим. [25]
На этой огромной территории, именуемой мусульманами Дешти-Кипчак (Кипчакская степь), ограниченной с севера лесами, поставлявшими такой вожделенный товар, как меха, было несколько областей чисто сельскохозяйственного назначения: речь идет о Причерноморье и Приазовье, имевших продолжением земли Киевской Руси, богатые злаковыми и овощными культурами; о долинах Северного Кавказа, представлявших собой сплошные пшеничные поля; а также о тех хлебных закромах, какими располагал древний Булгар, царство на Волге и Каме. Его главный город, стертый с лица земли монголами, быстро восстал из пепла, и, кажется, именно в его стенах были отчеканены первые металлические деньги империи с именами ханов. Великая ось Волги, реки полностью судоходной, в особенности там, где она впадает в Каспийское море, очень скоро предстала в глазах завоевателей тем, чем являлась действительно, а именно местом сугубо привилегированным. Река, которая делала возможной дальнейшую транспортировку товаров, поступавших с севера, пересекала пути всех караванов, следовавших из Центральной Азии в Индию, а оттуда на самый восточный край материка; ее воды кишели рыбой, дававшей икру, этот деликатесный для Запада продукт; не знавшие недостатка в воде земли, соседствовавшие с пастбищами, благоприятствовали симбиозу пастушеской, земледельческой и промышленной экономики.
Уже во времена правления Батыя империя сделала своею столицей город, называвшийся Сараем — «Дворцом» (некоторые исследователи его существование ставят под сомнение), получивший вторую жизнь при его брате Берке под названием Сарай ал-Джедид — «Новый Дворец»; построен он был на месте современного села Царев, близ Волгограда (бывшего Сталинграда). Ибн Баттута, знаменитый путешественник, посетивший Сарай в 1333 году, хвалил его многочисленные мечети, гробницы, дворцы; увы, из всего этого ничего не сохранилось, но раскопки свидетельствуют о былом богатстве города. Наконец — и это следует подчеркнуть — Золотая Орда была очень широко открыта для внешнего мира: она принимала как миссионеров, так и торговых гостей со всего Средиземноморья, предоставляя все мыслимые льготы генуэзцам и венецианцам, желавшим открывать свои представительства в Крыму, Каффе, Тане (Азаке, или Азове) и сделавшим уже в XIII столетии немало для превращения Черного моря в мощную базу международной торговли.
Наука об Иране не заняла место, какое бы ей полагалось, и иранский мир мы знаем поверхностно. Как будто на него накинули большое покрывало, сквозь которое просвечивают лишь отдельные огни: Сузы, Персеполь, Самарканд, Герат, Исфахан, Шираз, миниатюры, стихи... Все эти светочи должны были бы сверкать, им бы полагалось быть такими же яркими, как несравненная синева иранского неба, как обширные пустыни Ирана из золотого песка, как его обнажённые горы, как его теология света, как своды его храмов, облицованные лазурными изразцами, как его исфаханские розы, как его поэты с их «неподражаемой простотой».
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.