Тамерлан (начало пути) - [25]
71
…На месте сооружения помоста для экзекуций на базарной площади. Некто — посыльный поднимается к рабочим.
— Велено прекратить работы. Все. — говорит он.
— А как изволите поступить с этим? — спрашивает плотник, показывая рукой на недостроенный помост.
— Разобрать! — следует короткий ответ.
Посыльный ступает с помоста, его тотчас же обступает толпа зевак. Тут же — знакомый нам мужчина в тюрбане с книгой подмышкой, Джафари, и мальчик Хафиз.
— Нам послышалось, что вами сказано слово «разобрать». — Мы не ослышались? — остро интересуется человек с книгой подмышкой.
— Нет не ослышались, уважаемый апенди. Я так и сказал: «разобрать»
— Не означает ли это, что казнь отменена? — не унимается человек в тюрбане.
— Именно так. Отменена
— Слышали, казнь отменена, — говорит зевакам Джафари.
«Отменена… отменена…» — разочарованно проносится в толпе зевак. А на помосте в эту минуту происходит вот что. Один из рабочих со словами: «Нам что? Разобрать, так разобрать», — обухом топора выбивает доску, которую второй рабочий складывает у подножья помоста… Поверх этой доски ложится следующая и т. д.
Джафари и мальчик Хафиз идут по безлюдной узкой Самаркандской улочке.
— Мой учитель, позвольте задать вам вопрос? — говорит мальчик Хафиз.
— О, конечно! Конечно!
— Я заметил…
— Что заметил мой сын!
— Я заметил учитель: вы тонко чувствуете прелесть роз, но интересуют вас и мерзости, коими полна суть человека.
— Я понял намек, юноша, — молвил Джафари и после долгого и обоюдного молчания говорит: — Да. Я люблю и топтать грязь, и лицезреть противные человеку вещи… Почему? Отвечаю: только тот, кто познал мерзость, грязь, сможет ощутить тончайшие прелести цветов… У — у — уф!
— Что с вами, учитель?
— Т–с–с! … Я вдыхаю запахи самаркандской розы!
Мальчик Хафиз удивлен. Но вот он, вслед учителю, смотрит на другую сторону улочки. — Там изящно семенит в черном покрывале в противоположную сторону молодая женщина. Почувствовав на себе взгляды незнакомых людей, женщина ускоряет шаг, исчезает за поворотом.
— Ах, какое личико, какие изумительные глазки! А улыбка! А уста!..
— Но…
— Что «но’, юноша?
— Ведь личико, если я не ослеп, было скрыто под покрывалом!
— Разве покрывало помеха для беспокойного зрячего поэта?! Вам юноша, — Джафари ласково треплет мальчика Хафиза по голове, — придется еще немало шлепать по грязи и учить суры божественного Корана. Не бойтесь грязи, юноша, учите суры Корана, Хафиз!
— И тогда я тоже стану видеть невидимое?
— Вы станете поэтом, юноша.
— Я стану поэтом?
— Разве я сказал вам об этом? Ах, да, кажется так и есть — сказал…
72
Резиденцию градоначальника застаем в том же виде, в котором мы ее недавно оставили, т. е. хозяина и посланника наедине (если не считать стоящих у дверей канцеляриста и охранника).
— Это кусок необработанной бирюзы из Бадахшана — дар…
Градоначальник на слове «дар’ осекся — причиной тому шум, громкие голоса людей за дверями. Канцелярист выходит, но тут же, вернувшись, объявляет:
— Человек по имени Чеку доставлен.
Джамаль взмахом руки просит войти в помещение вваливается группа тюремщиков (снова с главой тюрьмы) с Чеку. Последний выглядит печально: взлохмаченный в ссадинах, синяках, в рванной одежде. Увидев Тимура, Чеку несколько озадачен:
— Неужели это вы!? Нет, я не ослеп — это Тимур! Тимур, это я Чеку! Твой сотник!
— Сотник, откуда ты? — спрашивает Тимур строго, но и участливо.
— Как что! Разве не видно по мне, что я только — что побывал в раю!.. Это? — показывает на ссадины. — Малость ушибся… сорвался с райской яблони, ну, и…
— Почему без оружия, сотник? — еще более придав голосу металл, спрашивает Тимур.
— Оружие? Лучше спроси, как я орудовал этим оружием! Их была сотня — не меньше! Сотня шакалов, нас — двое! Двое против сотни — нет, больше сотни жалких шакалов! Я сражался, как лев! Извивался, жалил, как змея! Десять шакалов положил на месте! Но их было больше сотни — что оставалось делать мне, доблестный Тимур! — в своем духе, преувеличив свой подвиг, выпалил Чеку.
— Придержи свой язык! — рявкнул Тимур и, обернувшись к градоначальнику, сказал:
— Властью данной мне эмиром Казанганом, я призываю вас передать в мои руки вот этого… невоздержанного на язык человека… по имени Чеку!
— Отныне он ваш… он свободен, — поспешно соглашается градоначальник.
Тут же с Чеку снимают цепи — он не скрывает (и, не пытается скрыть) своей фонтанирующей радости по этому случаю, едва не подпрыгивает от радости, ловким движением выхватывает из–за пояса главы тюрьмы саблю.
— Извините, уважаемый господин смотритель райского сада, эта… штука принадлежала мне. Видно, она вам приглянулась, но уверяю вас: она вам не к лицу. Я этой штукой отправил в рай и… ад сотни шакалов! Вот она, родимая!
Чеку целует саблю, целует несколько ниже рукоятки — то место, где выгравировано его имя. Затем делает несколько взмахов над головой тюремщика — тот в ужасе, старается присесть, закрыть лицо руками.
Чеку хохочет, всем видом показывая насколько смешна трусость главы тюрьмы.
Однако Тимур серьезен. Он оборачивается к градоначальнику:
— Эмир надеется: Самарканд поставит Мавераннахру тысячу умелых воинов со снаряжением…
Роман, сложный по форме и содержанию, насыщенный психологизмами, эпизодами-ретроспективами ― приглашение к размышлению о смысле жизни и предназначении человека, потерях и обретениях, непарадном братстве людей разных национальностей, чувствах дружбы, любви, милосердия как подлинных и вечных духовных ценностях.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Великий французский король Людовик ХIV, Король-Солнце, прославился не только выдающимися историческими деяниями, но и громкими любовными похождениями. Он осыпал фавориток сказочными милостями, возвышал их до уровня своей законной супруги Марии-Терезии, а побочных детей уравнивал с законными. Не одна француженка лелеяла мечту завоевать любовь короля, дабы вкусить от монарших щедрот. Но были ли так уж счастливы дамы, входившие в окружение короля? Кто разрушил намерение Людовика вступить в брак с любимой девушкой? Отчего в возрасте всего 30 лет постриглась в монахини его фаворитка Луиза де Лавальер? Почему мать семерых детей короля маркиза де Монтеспан была бесцеремонно изгнана из своих покоев в Версальском дворце? По какой причине не могла воспользоваться всеми правами законной супруги тайная жена короля мадам де Ментенон, посвятившая более трех десятков лет поддержанию образа великого монарха? Почему не удалось выйти замуж за любимого человека кузине Людовика, Великой Мадмуазель? Сколько женских судеб было принесено в жертву политическим замыслам короля? Обо всем этом в пикантных подробностях рассказано в книге известного автора Наталии Сотниковой «Король-Солнце и его прекрасные дамы».
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.